style="font-size:15px;"> С этими словами она придвинулась к нему поближе. Бао-юй тоже придвинулся к ней, снял с шеи яшму и положил ее на руку Бао-чай. Она повертела яшму на ладони и увидела, что это камень величиною с воробьиное яйцо, сияет словно утренняя заря, белизной напоминает молоко и пронизан прожилками всех цветов радуги.
Дорогой читатель, ты, должно быть, уже догадался, что это был тот самый грубый, неотделанный камень, который бросили когда-то у подножия хребта Цингэн в горах Дахуаншань.
По этому поводу потомки в шутку написали такие стихи:
Сомнительно даже и то, что Нюй-ва
расплавила кучу камней,
Но все же об этом сомнительном деле
сумбурный рассказ говорит:
Что камень утратит природою данный
начальный и подлинный облик,
И новый зловонный из кожи мешок
как в сказке его облачит.
Он скоро узнает крушенье надежды —
и золото блеск потеряет;
Когда же вздохнет он о трудной поре —
сиянье утратит нефрит.
Горою лежат побелевшие кости,
давно имена позабыты:
Конечно, здесь юноши знатного прах
и девушка рядом лежит.
На оборотной стороне этого грубого камня была начертана история его перевоплощения и письмена, выгравированные буддийским монахом с коростой на голове. Однако по размерам камень был настолько мал, что умещался во рту новорожденного младенца, и иероглифы на нем, следовательно, были чересчур мелкими, так что как бы ни напрягать зрение, их невозможно было прочесть. Поэтому камень впоследствии увеличился до таких размеров, что даже пьяный при свете лампы мог бы прочесть эти иероглифы.
Я поясняю все это для того, чтобы у читателя не возникло недоумения насчет того, какой же величины должен был быть рот у младенца, находившегося во чреве матери, если он оказался способным вместить такую большую вещь.
Осмотрев яшму со всех сторон, Бао-чай вновь повернула ее лицевой стороной кверху и вслух прочла:
Ни в чем нет ошибки, ничто не забыто,
Святых долголетье, успехов избыток.
На оборотной стороне камня была надпись, рассказывавшая о его свойствах:
Во-первых, изгонит нечистую силу,
Второе – излечит болезни, обиды,
А в-третьих, предскажет судьбы перемены.
Прочитав дважды, Бао-чай повернулась к Ин-эр и сказала:
– Что ты стоишь здесь и глаза таращишь? Наливай нам чай.
– Когда я услышала то, что вы прочли, мне показалось, что эти слова под пару тем двум фразам, которые выгравированы на вашем ожерелье, барышня, – хихикая, ответила Ин-эр.
– Так на твоем ожерелье тоже есть надпись, сестра? – удивился Бао-юй. – Я бы хотел посмотреть.
– Не слушай, что она болтает, – проговорила Бао-чай, – нет там никакой надписи.
– Дорогая сестра, зачем же тогда ты разглядывала мою яшму? –
