Я боюсь, что те, которые будут делать революцию, те станут во главе этой революции»[128].
Некрасов правильно понял эту идею. «…затем, – рассказывал Гучков, – я был болен, лежал, и вдруг мне говорят, что приехал Некрасов, который никогда не бывал у меня. Приехал ко мне и говорит: из ваших слов о том, что призванным к делу создания власти может оказаться только тот, кто участвует в революции, мне показалось, что у вас есть особая мысль… Тогда я ему сказал, что действительно обдумал этот вопрос»[129] Они тут же объединились в группу, в которую кроме них вошли Терещенко и кн. Вяземский. Секретарь масонского Верховного Совета в 1916–1917 гг. Гальперн говорит: «Организационно неоформленные связи с военными начали завязываться очень многими видными деятелями нашей организации»[130]. Точнее поясняет секретарь Верховного Совета в 1910–1916 гг. Некрасов: «Незадолго до февральской революции начались и поиски связей с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг А. И. Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других), и с нею завязана организационная связь. Готовилась группа в с. Медведь, где были большие запасные воинские части, в полках Ленинграда»[131]. К тому же, как пишет Б. И. Николаевский, с началом войны «многие из лож и даже Совета пошли на работу по обслуживанию фронта уполномоченными и представителями различных комитетов помощи. Сношения с фронтом были, благодаря этому, у Совета довольно хорошие»[132]. Давно налажена была и связь масонов с левыми, думские руководители которых – Керенский, Чхеидзе, Соколов, Гегечкори – были привлечены в организацию. В чем заключался план масонов или их действия вне Думы, точно неизвестно до сих пор.
Т. к. масоны, рассказывая о своей предреволюционной деятельности, могли говорить либо правду, либо неправду, то и мнений на эту деятельность может существовать два. Одно из них основывается на показаниях самих масонов, которые утверждают, что их действия сводились к простой агитации. «Когда я был секретарем Верховного Совета и знал по своему положению почти всех членов лож, – говорит Гальперн, – мне бывало почти смешно видеть, как иногда члены разных лож меня же агитировали в духе последнего решения Верховного Совета, не догадываясь, с кем имеют дело»[133]. Так же объясняет Чхеидзе: «Переворот мыслился руководящими кругами в форме переворота сверху, в форме дворцового переворота; говорили о необходимости отречения Николая и замены его; кем именно, прямо не называли; но думаю, что имели в виду Михаила. В этот период Верховным Советом был сделан ряд шагов к подготовке общественного мнения к такому перевороту – помню агитационные поездки Керенского и других в провинцию, которые совершались по прямому поручению Верховного Совета; помню сборы денег на нужды такого переворота»[134]. В соответствии с такой точкой зрения, все свидетельства секретаря Верховного Совета Некрасова о подготовке переворота вместе с Гучковым основываются
Гучков А. И. Александр Иванович Гучков рассказывает… С. 16. Когда Гучков рассказывал про это Базили, то «несколько минут» шел разговор, который просили не заносить в стенограмму.
Там же, с. 16–17.
Николаевский Б. И. Указ. соч., с. 61.
Из следственных дел Н. В. Некрасова 1921, 1931 и 1939 годов, с. 38.
Николаевский Б. И. Указ. соч., с. 36.
Там же, с. 52.
Там же, с. 88.
