только гнев и равнодушие. Она сказала ему, чтобы он никогда больше не смел так с ней разговаривать, что если это случится еще хоть один раз – она просто бросит его, и неважно, медовый месяц это или нет, она просто не будет терпеть такое отношение. Она была уверена, что он начнет спорить, но вместо этого он встал на колени, вот прямо в той комнате, на грязном полу, стал целовать ей руки и умолять, чтобы она его простила. Он обещал, что это больше никогда не повторится, и предложил завтра вернуться в Ла-Пас, там он пойдет в аптеку и купит успокоительное, лишь бы она его не бросала, потому что этого он не вынесет, это окончательно его добьет…
– То есть… прямо после этого я встретил вас в кафе-мороженом?
– Да, через два дня после этого.
– О, какой тайминг.
– Скажи, Омри, что… что ты подумал обо мне тогда, в кафе?
Подумал, что ты на самом деле не так рада, как хочешь показать, хотел бы я ответить. Но вместо этого переспросил:
– Что я о тебе подумал?
– Да.
Она впервые кокетливо мне улыбнулась, кокетливо – и одновременно грустно. Как будто слишком хорошо знала, чем заканчивается любое кокетство.
– Ты понравилась мне, – улыбнулся я в ответ. – Точно. Но чего я никак не мог себе представить, так это что…
– Что я постучусь к тебе посреди ночи.
– В лосинах и красной клетчатой рубашке. С расстегнутой верхней пуговицей.
– И ты все это помнишь!
– Разве такое можно забыть?
– Если честно, я тоже не могла этого себе представить.
– Так что произошло-то?
– Может… я дальше расскажу?
На следующий день они поехали на автобусе в Ла-Пас. Пока ехали, он заснул у нее на плече. А она не смогла уснуть. Как будто заразилась от него вирусом дурных мыслей. Она думала, как выдержать с ним еще месяц. Может, симулировать какую-нибудь тяжелую болезнь и попросить улететь раньше, а заодно дать ему почувствовать себя сильным? Но что за ерунда – симулировать болезни, кто симулирует болезни во время медового месяца, так не должно быть. И вообще, почему во время медового месяца они занимаются сексом только раз в две недели, почему во время медового месяца он назвал ее шлюхой и тупицей, а она чувствует себя шлюхой и тупицей только потому, что он ее так назвал? Может, она его больше не привлекает? Может, их чувства иссякли еще до свадьбы, а сейчас они оба – как курорт после окончания туристического сезона? Ее плечу было тяжело. Она слегка передвинула его голову, но всякий раз, когда автобус трясло, голова снова соскальзывала и сильно давила ей на ключицу…
В первую очередь она чувствовала, что ей надо побыть одной. Несколько часов наедине с собой. Привести голову в порядок. Утром того дня, когда они встретили… того высокого, который в разводе, она спросила: можно сегодня утром я пойду погулять по городу одна? Она спросила это как могла деликатно, но он просто ответил: нет, к сожалению.
