лазила по шкафчикам я, надеясь уверить себя в том, что ошибаюсь.
Степан, как всегда, сидел спокойно за столом и попивал свой очередной «грудной сбор», от которого у меня кипятились ноздри. Марго устроилась на диване с книгой в холле и делала вид, что читает, но на самом деле пялилась на мою истерику и ухмылялась. Да, предлог для разведения воплей оставлял желать лучшего. Но я же вчера положила целых три миндальных печенья на кухонный прилавок и сказала, что это мое. А сегодня от них остались лишь крошки, напоминающие о сочно пропитанных коржах и ореховом вкусе…
– Это я съел, – признался Тимур, выйдя из спальни и плотно прикрыв за собой дверь.
– Ах вот как! Ну, знаешь… – если честно, я растерялась.
– Тебе жалко, что ли, для друга? – кинул мне вслед Тимур, когда я выходила в беседку.
Не стала ему отвечать, уселась на деревянную скамью и подставила руки под голову, облокотившись на стол. То был неожиданный поступок, даже от такого заумного парня как Тимур. Не сомневалась в том, что это очередной ход в игре с его стороны, на который я отреагировала слишком мощно.
Но мои печенья…
«Поплакали» и забыли. Я оглянулась во двор, обвела взглядом весь периметр «Смороды». Писательский городок давно проснулся и активно существовал. Несмотря на то, что тематика конкурса – «Психокниги», я совершенно не подозревала, с кем окажусь здесь. База отдыха, где находилось так много разных творческих людей, напоминала психлечебницу. Хотя бы взять вон ту девицу, вскарабкавшуюся на дерево. Зачем? Ей там легче пишется. О ней я узнала вчера, на первой лекции. Да и об остальных участниках резиденции тоже: лектор решил поддержать контактную беседу, задавая слушателям каверзные вопросы.
Помимо русалки на ветвях я увидела парня, лежащего на траве. Видите ли, он медитировал в позе «Шавасаны», наполняясь вдохновением и энергией. Была группка людей, тусующихся у статуи овце (да, даже такая тут есть).
– Надо записать! – послышалось оттуда, и девушка побежала в свой домик.
Ее тоже знаю: каждый раз, когда ей приходила в голову мысль, она мчалась за ноутбук и начинала неистово шуршать по клавишам. Это был ее способ писать. Мой способ писать никак не хотел проявляться. Мое вдохновение стояло на закрытой парковке и «хныкало» от одиночества. Для поиска музы мне не нужно было забираться на дерево, растягиваться в позах йоги и даже не требовалось читать книги, как это делала Марго.
«Шурупчик, миленькое прозвище. Теперь-то ясно, отчего она Шар», – вспомнила я вчерашний стенд с именами участников.
Шурупова Маргарита Викторовна. Да-а, в школе бы ей досталось за такую фамилию, но нам давно не по десять лет, поэтому Шурупчик звучало с моего языка по-дружески, с каким-то теплом. Другое дело, Василёк Кристина Эдуардовна. Та самая, которая везде преуспела. Кроме того, что она – умница, красавица, журналистка, писатель, блогер и тд и тп, она теперь еще и куратор Тимура. То, что они поладили, я поняла по тому, как они сейчас весело переговаривались у статуи все той же овце.
