вычисления, Анри достал из кармана маленькую деревянную флейту, купленную на каком-то базаре. Его не обучали музыке, но он обладал хорошим слухом и мог воспроизвести услышанное. Иногда он импровизировал, сочиняя мелодию по своему настроению. В этот вечер воздух вокруг шара наполняли бархатные звуки, передававшие свободу и спокойствие полета. Они неслись вниз, к спящей пустыне. Гаскон поудобнее устроился на полу корзины и, закрыв глаза, слушал игру хозяина.
Ночью они спали по очереди: один спал, а другой следил за полетом. Ночь была полна покоя и благоговейной тишины. Внизу неспешно проплывала залитая луной пустыня. Воздух стал холодным и бодрящим. Путешественники закутались в теплые накидки. Утреннее солнце было таким же золотистым, как вчерашняя луна. Склоны дюн, на которые не попадал солнечный свет, покрывал серебристый налет инея, отчего они казались сугробами, блестящими в мягком сиянии зари.
Анри пристально всматривался в карту.
– Мы летим над Большим Западным Эргом, – объявил он.
Эрг был одним из песчаных океанов тысячеликой пустыни. Анри знал о его существовании и местоположении, но не о протяженности. Карта оказалась бесполезной. Торговец-араб в Бу-Сааде рассказывал ему, что за Эргом пролегает оживленный торговый путь. Опускаться раньше, чем они пересекут Эрг, нельзя, ибо пешком по дюнам не пройдешь. Разумнее лететь дальше и надеяться, что ветер вновь поменяет направление и понесет их на запад. Цепь Атласских гор дугой изгибалась к югу. При благоприятном ветре можно будет вторично пересечь горы и лететь в Марокко. Однако у ветра были свои планы, и он весь день и всю ночь упрямо дул с севера на юг.
Волны дюн казались бесконечными и уходили во все стороны, теряясь вдали. Они располагались большими рядами, один за другим, словно их методично, гигантской лопатой насыпали боги. Дюны были ровными и имели по-женски плавные округлости. С высоты их песок выглядел мягким и чистым. Иногда порыв ветра поднимал с вершин песчаные струйки, словно снег с горных пиков. Один ряд дюн был золотистым, другой – красновато-коричневым, третий – желтым. Игра света и тени постоянно меняла цвет песка. Дюны не были однообразными; сверху различались понижения, песчаные завитки и изящные длинные линии. Местность между дюнами была плоской и почти бесплодной. То там, то здесь виднелись островки колючей травы и кустов, цеплявшихся за жизнь.
Иногда среди дюн мелькали небольшие стада антилоп, пасущихся на редких пятачках травы. Одинокий шакал рыскал у подножия в поисках мышей. Во второй половине дня Гаскон заметил двух страусов, чьи долговязые ноги казались еще длиннее из-за теней, отбрасываемых солнцем, отчего эти птицы выглядели двадцатифутовыми великанами, расхаживающими по песку. Скорее всего, здешний животный мир даже не замечал, что у них над головой проплывает воздушный шар.
Анри постоянно делал записи, отмечая особенности ландшафта. Шар несло все дальше от Атласа, пока очертания гор не
