к гостям волхв. Высокий, худощавый, волосы рыжей копной вьются, борода густая огненная по колено висит, а взгляд, как у хищника, с прищуром, прожигает душу насквозь. Как есть колдун. Оглядел, оценил Кукшу и на купца удивленно уставился.
– Где деву захудалую подобрал купец? Или торговля твоя нынче совсем плоха, что товар неприглядный сбываешь?
– Ладно дело мое идет, волхв. Погляди, какие требы на твое капище привез, – купец откинул полог на телеге, – скажи работникам пусть бочонки вина, да ткани заморские разбирают, а дева в довесок идет. Своим сородичам она не нужная, мне тем более кикимору ни продать, ни обменять.
Приблизился волхв к купцу. Вроде и худощав служитель, да как плечи распрямил, больше торгаша стал раза в два не меньше, брови курчавые к переносице свел:
– Не лжешь ли ты мне муж нарочитый? Чую запах вины твоей перед девой этой витает.
Купец на миг растерялся, застигнутый врасплох прозорливым ведуном. Затем собрался, вскинул голову, поправил пояс на рубахе:
– Ты, ведун, меньше рассуждай. Староста велел, чтобы сироту эту у вас оставить. Я помог, привез. Дальше наши дороги расходятся. Знать её не знаю, как и ты в первый раз увидел.
– Коли так, то ступай, – волхв кивнул головой в сторону, – требы свои за порогом оставь.
Волхв еще раз оглядел с ног до головы Кукшу, сложил руки за спину и молча пошел прочь. Девушка нерешительно постояла, глянула исподлобья на купца, ненадолго задержав взгляд, и двинулась следом за ведуном.
– Постой, бедолага! – окрикнул ее торговец, доставая из-за пазухи все те же бусы с ярко красными каменьями, которыми накануне заигрывал с девушкой, и бросил к ее ногам в песок, – забирай, заслужила!
– Благодарю тебя, купец. Век не забуду, – ответила девушка,поднимая из дорожной пыли связку бус.
Территория капища была окружена высоким в три сажени частоколом, в середине двора величественно возвышался идол Мары, искусно вытесанный из цельной древесины. Черненный белор богини выглядел устрашающе. Мара стояла, раскинув руки в стороны, притеняя часть двора, словно сама тьма нависла над душами смертных людей. Лицо богине было озлобленное, костлявое с темными выжженными провалами вместо глаз.
Взглянув на идолище, Кукша вздрогнула и отвела взгляд, поёжилась. Волхв, заметив это, усмехнулся в рыжую густую бороду.
– Что не люба тебе наша Богиня?
Девушка только пожала плечами, стараясь не смотреть на ведуна.
– Ступай, вот в ту избу, – рыжеволосый ведун указал на строение, расположенное в стороне от общих многочисленных построек, – пока будешь помогать служительницам Мары, дальше посмотрим. Продать тебя не продашь, волочайкой не сделаешь, а кормить тебя задарма никто не будет.
Кукша подошла к женской части строения, немного задержалась у входа, затем пригнулась и вошла в прихожую. На входе располагались две скамьи, покрытые
