недостаточно. Я в поисках других решений. Вы только не переживайте, принцесса.
– Почему вы всегда ко мне так обращаетесь?
– Как – так?
– Называете принцессой, когда другие говорят «Ваше Высочество».
– Вы хотите, чтобы я обращался к вам так же, как все?
Анджеллина стушевалась.
– А впрочем, хорошо звучит. Миленько.
– Да, миленько, – согласился Саша.
Мобильный в кармане пальто завибрировал. Саша не спешил подходить к вешалке. Последовал следующий сигнал. Наперебой раздались третий и четвертый.
В сердце Саши поселилась тревога. Он вытащил мобильный из пальто и разблокировал экран. Четыре новых сообщения от Дирка.
«Ты видел это?» – говорилось в первом сообщении.
Следом шел ролик. С первых секунд просмотра тело объяло жаром, точно в него залили раскаленный свинец.
Анджеллина недоумевала:
– Что-то серьезное?..
Канонада выстрелов, смешанная с истошными криками, впечатала ее в спинку стула. Она вытаращилась сначала на телефон, затем на Сашу, требуя объяснений, но в глубине души не хотела знать ответ. Саша взглянул на нее невидящими глазами, схватил пальто и выскочил из комнаты, не проронив ни слова.
15. Крик души
Ролик, присланный Дирком, был выложен в сеть пятнадцать минут назад, но успел разлететься по всему миру. События, снятые на камеру телефона, обсуждали ведущие всех новостных каналов. На один из них, включив телевизор, случайно попал Каспар.
– …Сложно поверить, что этот воистину чудовищный акт против человечности, в частности против воспитанников детского дома, не только был организован британской армией, но и снят на камеру и выложен в Сеть. Следующие кадры носят аморальный характер и могут вызвать шок. Перед просмотром убедительная просьба убрать детей от экранов.
Едва увидев толпу перепуганных детей, Каспар непроизвольно вжался в кресло. Дыхание стало поверхностным, словно внутри что-то мешало вдохнуть полной грудью. Руки обхватили подлокотники. Говор и всхлипы детей становились громче. Одна девочка в красном платьице на вид пяти лет выглянула из-за плюшевого кролика, которого прижимала к себе, и посмотрела ровно в камеру. В отличие от других, она молчала. Ее лицо не выражало ни горя, ни страха. Большими умными глазами под жалобно вздернутыми бровками она изучающе смотрела по сторонам. Женщина позади резко прижала ее спиной к своей груди, и она неуклюже покачнулась, чуть не потеряв равновесие.
– Зачем они это делают? – спросила она на немецком, задрав к женщине голову, тонким, едва различимым голоском.
– Спрячься за мной, милая, – произнесла женщина, задыхаясь от волнения.
– Зачем?
– Давай, скорее! – Она выступила вперед, спиной к детям – лицом к врагам. – Держи зайку крепче.
– Нам с Лени страшно, – только и успела промолвить девочка.
– Мне
