тщательно изучит работу Шай и обнаружит созданные ею лазейки. А затем изготовит печать души так, что управление императором в свои руки возьмет Фрава. Мало того, он, скорее всего, в состоянии даже закончить работу Шай, если эта работа окажется более или менее близка к завершению.
Шай намеревалась потратить большую часть отпущенных арбитрами дней на тщательную подготовку к побегу. А теперь она поняла, что казнить ее могут в любой момент.
День тридцатый
– Что ни день, то что-то новенькое, – произнес Гаотона, придирчиво осматривая витраж.
Витраж этот был особенно вдохновенной работой Шай. Попытки отреставрировать окно с помощью подделывания проваливались одна за другой. Даже в самом лучшем случае оно уже минут через пять превращалось в прежнее – разбитое, разболтанное, с щелями по краям.
Но неожиданно Шай обнаружила застрявший в раме кусочек цветного стекла и сразу сообразила, что окно это, оказывается, как и многие другие во дворце, некогда было витражом. Витраж, очевидно, разбили в стародавние времена, но чинить его или заменять новым мастера не соизволили, а просто вставили в потрескавшуюся раму обычное стекло.
Шай восстановила окно, приложив печать к правому нижнему углу рамы, и теперь оно выглядело так, будто кто-то хозяйственный своевременно обнаружил и устранил изъян. Печать на этот раз сработала правильно, окно стало вновь считать себя красивым и превратилось в изящный витраж.
– Вы обещали, что сегодня приведете испытуемого для проверки промежуточного этапа моей работы, – напомнила Шай.
Она сдула пыль с печати, которую только что вырезала, и с обратной, лишенной гравировки стороны нанесла резцом несколько простеньких штрихов, знаменующих готовность изделия. Ей всегда казалось, что знак похож на очертания ее родины, Май-Пон.
Печать была готова, заключительные штрихи сделаны, и Шай поднесла ее к пламени свечи.
Такова была особенность камня души – при соприкосновении с огнем он затвердевал намертво. Это был необязательный этап. Фиксирующего знака на тыльной стороне вполне хватило бы, а печать можно было вырезать на чем угодно, лишь бы рисунок был верным. Однако благодаря способности затвердевать камень души особенно ценился как материал для печатей.
Когда печать почернела от копоти с обеих сторон, Шай поднесла ее к губам и сильно подула. Сажа слетела, и взору открылся красивый, отливающий красно-серым, подобный мрамору камень.
– Свое обещание я, разумеется, сдержал, – сообщил Гаотона.
Шай откинулась на спинку стула, который недавно, как и намеревалась, переделала из расхлябанного в удобный и изящный.
Кем же окажется испытуемый, которого во имя великой цели арбитры обрекли терпеть безмерные страдания от богопротивного ремесла Шай? Кто-нибудь из личной охраны императора? А может, мелкий служка, например личный писарь?
Гаотона подошел к столу и опустился на второй стул.
– Ну
