метельный щит.И только снегирей румяных стая
На яблоне, нахохлившись, сидит.
Прижались тесно, милые, друг к другу,
Их песни не тревожат тишины.
Но всё ж, они не ведают испуга
И верят в наступление весны.
Вот так и ты, в добро и счастье веря,
Когда нежданный холод бьёт под дых,
Не раскисай, а распахнув все двери,
Беги! Беги подальше от чужих,
Навстречу ветру, воле и дороге,
Туда, где дружба верная крепка.
И пусть в сугробах увязают ноги,
Зато душа – крылата и легка.
«Добрые письма мне пишет февраль…»
Добрые письма мне пишет февраль
Веточкой тонкой по чистому снегу,
И отчего-то безудержно жаль
Лёгких ветров вдохновенного бега,
Песен, что так же у сердца храню,
Только вот слушать, увы, перестала…
Тянутся руки, озябнув, к огню,
Нежностью под снеговым одеялом
Дышат бутоны в уснувшем саду.
Кружевом иней ложится на плечи.
С настежь распахнутым сердцем иду
Просто вперёд, не мечтая о встрече.
В солнечных латах сияет Зима,
Мысли морозною свежестью нежа.
Снова читаю меж строчек письма:
«Мы изменились, но всё-таки те же».
«Так светло стало к вечеру, словно…»
Так светло стало к вечеру, словно
Кто-то сказочный отпер засов:
Небо золотом плещет червонным
В зимний сон заметённых лесов.
Снегирей красногрудая стая
Улетела, светла их стезя.
А славянское Солнце играет,
По верхушкам сосновым скользя.
И важнее всех прочих открытий
Опознать этот дивный огонь:
В нём и Макоши вещие нити,
В нём и Лады родная ладонь,
И Перуна стрела громовая —
Оберег от непрошенных вьюг.
Снегирей красногрудая стая
Над рябинником сделала круг
Да вернулась к родимому дому
Ночевать на еловых ветвях.
Никому не расслышать другому,
Кроме них, как шепчу второпях,
Что люблю, как всегда, неизменно,
И в сиянье вечерней звезды
Над укутанной снегом Велсенной
Вижу милые сердцу следы.
А дорога с судьбой перевита
(Оттого не боится молвы),
Будто огненный меч Святовита
И жемчужная нить Волховы.
Воину Духа
Юрию Васильевичу Сергееву
(02.10.1948—18.02.2021)
Млечный путь течёт меж берегами,
И земля под ним – белым-бела…
Русь моя укутана снегами,
Так, что не слышны колокола,
Только голос, добрый и усталый,
Книгу ей читает нараспев.
Промелькнула жизнь зарницей алой,
Догореть в полёте не успев.
А над Княжьим островом метели,
Нарушая
