пару блюд, – холодным тоном сообщает мне старуха Ки, выходя во внутренний двор и явно давая понять, что она слышала часть нашего разговора, – так что пусть твоя хозяйка ругается на тебя, а не на слуг его величества.
– У герцогини не будет претензий ни к кухне, ни к прислуге, – отвечаю ровно, глядя на кухарку без какой-либо симпатии.
– А ты чего так уверенно за герцогиню отвечаешь? – прищурив глаз, спрашивает она.
Пытается перед Данли показать, что она на стороне северян? С чего вдруг эта старая цаянка так разговорилась?
– Потому что уверена в своем желании объяснить ситуацию и завершить конфликт, – отвечаю ей.
– Много на себя берешь, – только и произносит старуха Ки и уходит обратно на кухню.
Что ж, пора и мне возвращаться: уверена, Алинэ уже потеряла меня и бьет тревогу. А поскольку из покоев ей выходить нельзя, бьет тревогу она исключительно по мозгам своей бедняжки-служанки.
Так что ускоряюсь.
– И почему ты цаянкой родилась? – глядя мне вслед, протягивает Данли.
– И почему родился ты на севере? – протягиваю ему в тон, решая игнорировать это возмутительное отношение к своей крови.
Надо смириться с тем, что оно будет преследовать меня вплоть до завершения нашей миссии. А я так старалась! Репутацию себе намеренно портила, худшее платье выбирала, волосы не мыла (до вчерашнего дня), лицо белила (сегодня уже не так сильно, как раньше), брови подкрашивала (и как Юйци поняла, что под углем прячется натуральный темный цвет?) – и все для того, чтобы получить море презрения лишь за то, что я родом из государства Цай!
Похоже, мой план «быть неинтересной» для определенных глаз провалился.
Я буду интересной для всех, кто видит мое лицо, потому что это лицо здесь априори ненавидят.
Это плохо. И то, что я раскрыла свои умения, – плохо. Радует только одно: с таким отношением к моему народу император вряд ли будет ждать моего появления в его гостевом дворце.
Это просто невозможно.
– Эй, я тебе понравился? – слышу вопрос Данли себе в спину и игнорирую его, понятия не имея, с чего он это взял.
Захожу на кухню, беру поднос с едой, которой и впрямь оказалось не так уж много, и иду к покоям герцогини на втором этаже. В дверь стучусь носком дорожных ботинок. Алинэ, наверно, в обморок упадет, когда увидит эту грязь.
– Ты почему так долго? Я едва не начала есть свои платья! – возмущается моя подопечная, когда дверь открывается безымянной служанкой.
– Тебя как звать? – спрашиваю у бледной девчушки, судя по виду, совсем недавно закончившей таскать вещи герцогини с зеленой травки перед входом во дворец до покоев наверху.
Выглядит девочка, мягко говоря, не очень.
– Лулу, – отвечает она.
– Бери поднос, Лулу, и поставь на тот столик у окна. – Передаю ей ношу.
За подносом с напитками решаю спуститься сама: моя напарница
