ругать северян за грубость и утверждать с пеной у рта, что она сама виновата?
Конечно, виновата. Но об этом не мне судить.
В данном случае лучше быть тише…
– Их показаний недостаточно. Я жду вашего ответа, – спустя некоторое время произносит военный.
Любопытно, какой у него чин? И зачем вообще пришел этот человек? Так процесс допроса не проходит…
И чего это мы каждый раз такую паузу выдерживаем перед вопросами? Неужели постоянно взглядом у начальства уточняем, о чем спрашивать можно, а о чем нельзя?
– Если вы хотите услышать, с чего все началось, – протягиваю я, решив хоть немного структурировать свой собственный допрос, – то вот как это было… Я пришла уточнить, когда будет обед, но ответ получила не сразу: помощница кухарки сперва решила объяснить мне, какие порядки нынче в гостевом дворце. Ей это показалось важным, поэтому я ее выслушала. Но когда она, доверившись слухам, назвала меня блудницей, я не сдержалась и подняла на нее руку.
– Подняли руку? – переспрашивает военный, откровенно заинтересовавшись.
Похоже, об этом инциденте Юйци умолчала.
– Я дала ей пощечину, показывая свое отношение к поспешным выводам, озвученным вслух, – поясняю вежливо.
– Вы хотели проучить слугу его величества? – уточняет дознаватель.
– Я хотела донести свою позицию относительно ее оскорблений самым понятным для нее способом, – отвечаю все так же вежливо.
– Применяя физическую силу? Вам этот способ не кажется… слишком жестоким? – интересуется дознаватель, а я прикладываю немалые усилия, чтобы удержать бровь на месте.
Жестоко? Простая пощечина, после которой в меня полетели ножи? Этот северянин шутит, что ли?
– Отец всегда говорил мне, что стерпеть можно все, кроме несправедливости, – ровно произношу, – а объяснять надо так, чтобы было понятно с первого раза.
– Ваш отец был наемником? – переспрашивает военный.
– Да, – не моргая, отвечаю.
И буквально кожей ощущаю взгляд черноволосого в углу.
– Как же он работал с такой установкой? – усмехается мой дознаватель.
– Не особо успешно, учитывая результат, – произношу от души.
– И что было дальше? – Военный складывает руки на груди.
– Помощница кухарки магией ветра подняла ножи в воздух и отправила их в меня, но я успела увернуться. А потом ударила ее по позвоночнику: отец говорил, что это самое слабое место у человека! Он оказался прав, – отвечаю послушно.
И замечаю некоторое недоумение на лице военного. Кажется, он понятия не имеет, как вообще на меня реагировать.
На меня и мои прямолинейные ответы.
– Какая… хорошая рассказчица, – протягивает худой обладатель черной формы, поднимаясь со стула и как-то нехорошо улыбаясь, – прямо сказочница!
Напряженно слежу за его медленным приближением, ощущая опасность.
