этого, то я разорен.
– Гримо слуга из хорошего дома, он не позволит себе делать то же самое что я; он пил из бочки; кажется, он забыл заткнуть бочку; слышите! течет!
Д’Артаньян захохотал; хозяина бросило из холода в жар.
В это время вышел Гримо, с ружьем на плече; голова у него тряслась как у пьяных сатиров картин Рубенса. Он был весь испачкан в каком-то масле; хозяин тотчас заметил, что это было его лучшее оливковое масло.
Они все отправились через главную залу в лучшую комнату гостиницы, которую д’Артаньян занял силой.
Между тем хозяин и жена его со свечами бросились в погреб, куда вход был им так долго запрещен и где ожидало их ужасное зрелище.
За устроенными Атосом укреплениями, состоявшими из досок и пустых бочек, наваленных по всем правилам стратегического искусства, видны были в разных местах плавающие в лужах из масла и вина кости съеденных окороков; весь левый угол погреба покрыт был разбитыми бутылками; из одной бочки, с открытым краном, вытекали последние капли вина. Поле сражения представляло вид опустошения и смерти, как сказал один древний поэт.
Из пятидесяти висевших на балках сосисок едва оставался десяток.
Тогда плач и рыдание хозяина и хозяйки слышны были из-под сводов погреба; д’Артаньян был тронут; Атос не обратил ни малейшего внимания.
После минуты огорчения хозяин пришел в бешенство, вооружился вертелом и в отчаянии вбежал в комнату, где сидели два друга.
– Вина! сказал Атос, увидев хозяина.
– Вина! вскричал удивленный хозяин, – вина! но вы выпили у меня его больше чем на сто пистолей; я разорен; я пропал; я нищий.
– Что вы говорите, сказал Атос, – мы постоянно мучились жаждой.
– Если бы по крайней мере вы только пили, а то еще перебили все бутылки.
– Вы толкнули меня в кучу, которая развалилась. Сами виноваты.
– Все мое масло погибло!
– Масло прекрасный бальзам для ран, а бедный Гримо должен же был лечить раны, которые вы ему нанесли.
– Все мои сосиски съедены!
– В этом погребе пропасть крыс.
– Вы мне заплатите за все это, кричал хозяин в отчаянии.
– Забавно, сказал Атос, поднимаясь с места, но тотчас опять опустился, не могши встать. Д’Артаньян явился к нему на помощь с поднятым хлыстом.
Хозяин отступил и залился слезами.
– Это научит вас, сказал д’Артаньян, – полюбезнее обходиться с гостями, которых Бог посылает вам.
– Бог! скажите лучше черт!
– Любезный друг, сказал д’Артаньян, – если вы будете еще терзать наши уши, мы запремся все четверо в вашем погребе и увидим, действительно ли опустошение там так велико, как вы рассказываете.
– Да, господа, сказал хозяин, признаюсь, я виноват, но на всякий грех есть милость; вы вельможи, а я бедный содержатель гостиницы, вы сжалитесь надо мной.
– А вот если ты так будешь говорить, сказал Атос, – так ты растрогаешь
