то, чем занят его мозг в период повседневно-суетливой безалкогольной активности.
– Знаешь, – продолжал Знаменский, – у нас с Кирой как-то не выходит вот так… Чтобы ужины семейные, уют, фотографии в рамочках… Всё хорошо вроде, а вот так не выходит… Я работаю много, она тоже, ужинаем в ресторане, а в квартире убирается домработница… – он усмехнулся. – Я даже тебе сейчас скажу то, что в жизни не думал, что скажу… Но сначала давай выпьем!
Они выпили. Марк терпеть не мог водку, но отказать Знаменскому сейчас он не мог. Он не хотел его обижать, к тому же разговор обещал быть интересным.
– Так вот, Марк, – Знаменский достал сигару из внутреннего кармана пиджака. – В жизни не думал, что когда-нибудь это скажу, но я никогда не видел её в домашней одежде… Мало того, теперь я об этом даже жалею… Ты знаешь, старик, я не ангел и Кира – моя четвёртая жена. Скажу больше, две последних, Марина и Лиза не в последнюю очередь стали бывшими как раз из-за этих халатов, бигудей и старых тапок…
– Ну тут что скажешь? – улыбнулся Марк. – По мне так это совсем не важно.
– Да перестань ты, я же всё понимаю… Любовь там и всё такое… Неважно в чём она ходит по дому… Но! – Стас поднял палец вверх. – Раньше, до Киры, меня раздражали эти мелочи, эти бесформенные футболки, или сорочка ночная ситцевая, как у бабушки моей, даже запах варёной капусты с кухни, когда Ольга щи варила, и он раздражал!
Марк никогда раньше не слышал подробностей личной жизни Знаменского. Он знал всё в общих чертах, знал имена, упоминавшиеся Стасом вскользь, несколько раз они случайно проезжали мимо домов, где раньше он жил. С десяток забавных и не очень историй, несколько обрывочных воспоминаний и неохотные ответы на вопросы о семейной жизни – вот все, что позволял Стас знать о себе. Тем удивительнее для Марка был затеянный разговор.
– И вот знаешь, первая, Ольга, ведь любил я её с института! Мы когда поженились, в общаге жили, я не замечал бытовухи этой, весело жили, но я знал, что всё по-другому у меня будет… И квартира, и машина, и шубу ей куплю, – он как-то горько усмехнулся, – купил…
Марк молча слушал. Знаменский попыхтел сигарой, глядя куда-то в пустоту, затем выпустил кольцо ароматного табачного дыма в потолок:
– В девяносто первом всё началось… Кооперативы, рынок, свободная торговля, я уж сто раз рассказывал… У меня денег, как говна за баней было. Квартира, точнее три в одну объединённые, «мерседес», как у Высоцкого, и Ольга вся в импортных шмотках… Красивая была… И ведь любил её… Любил больше жизни своей! – Знаменский, казалось, переместился во времени и рассказывал как-то отстранённо, в пустоту. – Я шубу ей из-за границы заказал, шуба как «мерседес» стоила, а мне не жалко денег было, человек мне прям в офис привёз, я в машину положил. Оля тогда в Крыму отдыхала, утром должна была приехать.
Стас молча докурил сигару, с силой вдавил её в пепельницу.
– Эта шуба до сих пор в гараже у меня лежит, прямо в том же пакете…
Марк уставился на него.
– Да,
