style="font-size:15px;"> Паучок сдался. Он не стал переползать горячую трубу, а прошмыгнул под ней и, достигнув черты безопасности, быстренько спрятался под сервантом. Скрылся с глаз.
Тут же исчез людской интерес. Гроздь рассыпалась, и виноградины рассосались кто куда.
Вспомнили, что Иваша обещал дочинить кулер.
– Да—да, конечно, я всё принёс. Ща, сделаем.
Действие теперь происходит в знаменитой детской комнате с Эркером, совсем не зря придуманным еврейским архитектором Нерабиновичем на радость советским детям города Угадая.
В эркере по прошествии десятков лет теперь располагается мини-оранжерея погибших от недополива растений, преимущественно южно—американского происхождения, похороненных в горшках, засунутых в кружевные, вязаные Мабой Верой мешочки-сетки, и подвешаные на стены. Из всех кактусов, расставленных по квартире, вышел бы славный бочонок текилы-сауссес.
Детская комната знаменита тем, что в ней долгое время поживал совсем юный Кирюня, любивший использовать эркер как наблюдательный пункт. Сначала он считал и отбирал в свой гараж проезжающие автомобили.
А позже – вслед за сногсшибательным осознанием своей половозрелости – наблюдал за девочками в просвечивающих платьицах. И за тётеньками с шикарными, особенно в условиях верхней проекции, грудями.
Потом Кирюша поживал там с первой супругой. Супруга обожала делать наивному мужу рога (пока он находился в институтской отлучке-доучке).
В той же комнате с эркером ему как-то удалось спасти от покалечения свою первую, в совсем младенческом возрасте дочь, непостижимым образом выпавшую из коляски. Живая, видимо, получилась у Кирюни первая девочка. Правда, как показала история, вовсе не от него.
В ту ночь Кирюша, увлёкшись атакой на стратегические возвышенности супруги, тем не менее, боковым взором успел заметить грядущее несчастье. И – в чём мать родила – вымахнул из постели. Чудо природы было подхвачено у самого пола. Вот это сила отцовых чувств, превращающая простого человека в ловкую обезъяну. Нет, неправильно сказал: лучше в тигра.
Ещё раз повзрослев, дядя Киря снова поживал в эркере. Теперь уже со второй женой и снова со совсем маленькой дочкой, больше похожей не на живую девочку, а на куколку Красную Шапочку, невероятным чудом прописавшуюся в грустной человеческой жизни.
Прочный, полудиректорского вида стол, возрастом много старше Красной Шапочки, помещался в эркере. Использовался он для разнообразных и любопытных целей. Там происходили несчётные войны пластилиновых человечков. На нём писались школьные сочинения и «пластилиновые» летописи.
Тушью, акварелью, гуашью рисовались замечательные картинки, и писались письма для первых реальных возлюбленных.
Александре, тогда просто Сашке, из общей ёмкости стола были выделены две внутренние полки. Полки предназначались для хранения её таинственных бумажек и фантиков. Они, как банковский сейф, защищались дверцей с ключом. Местонахождение ключа
