style="font-size:15px;"> Любовь Кирьяна и Олеси растворилась в страсти животной и присутствовала в тот момент любовь вообще, или нет – как знать? Может любовь, испугавшись, закрыла гляделки и отсидела все это время на гардине шторы, дожидаясь, когда её позовут назад? Вероятно, так оно и было.
Страсть часто подменяет собой любовь и возврат к ней возможен только при наличии определённого упорного рода заботы и поддержки ранних романтических отношений, что являет собой уже некую серьёзную обязанность, сложную совместную работу сердца, мозга и нюха, которые не всегда легко примирить.
♫♫♫
Сексуальная подкованность Олеси была замечена с первой минуты, но развернуть её в полную мощь по причине количества выпитого обоими партнёрами, не удалось.
Современная цивилизация подсказала, что диковинно—сказочная повесть Куприна была сильно подпорчена её поздними, пьющими водку читателями; и от безысходности книжная любовь была возведена мировой культурой в ранг романтического, бумажного и потому недосягаемого идеала. А тут бурлила совсем другая, дикая кровь, не предназначаемая в эталоны, и потому наплевавшая на все приличия, обходительные правила и прочие барьеры, искусственно возведённые благонравными дворянами, заумными поэтами в бархатных мотыльках поверх лохмотьев и гордыми бардами средневековых подворотен.
♫♫♫
До утра даже не дождались: Олесе было так дурно, что умирать она решила в домашней постели.
Олеся с Кирьяном добрались до города на ночном такси. Серёги в доме, слава богу, не было. Олеся на цыпочках прокралась в спальню. Подутреннее её прибытие замечено не было ни крепко спящими родственниками, ни, тем более, её малолетней дочерью.
Вообще говорят, что лучшее время для квартирных краж, налётов и взятия банков – это ближе к утру, когда удовлетворённые тишиной и спокойствием охранники крепко засыпают, или, едва держась в стульях, клюют носом, больше заботясь о том, как бы не упасть и не разбить нос, чем дать саблю бдительности.
♫♫♫
Кирьян Егорыч на том же такси добрался до съёмной квартиры. В то время она находилась на днём и ночью шумной магистрали. В дополнение к неприятности проспект снабжён гремящими рельсами и правом пропуска по ней даже ночью – наплевать – большегрузных фур и строительной техники. Разве что самолётов не летало и танков по ней не ползало.
Приученный к алкоизлияниям, дядя Кирьян чувствовал себя почти великолепно. Он был сильно возбуждён – почти как звероподобная тварь, и, между делом, доволен, что его интимприбор не подвёл хозяина: конструкция работала как надо и заводилась без дополнительного зажигания, без ручной и прочей подкрутки.
Спал он на своей съёмной хате, абсолютно не слыша осторожного треньканья редких ночных трамваев. Не заметил он и расхорохорившегося к утру автомобильного
