спешили в пивные бары и таверны или же в бакалейные лавки на углу, в которых торговали дешевым спиртным. Они стремились смыть с себя грязь прошедшего дня кружкой эля, рюмкой виски или стаканом джина.
Но он не пил, не курил и не посещал опиумные притоны, спрятанные в тускло освещенном подвале на Мотт-стрит. Он сохранил свое тело незапятнанным, его разум отточен годами привередливой жизни, чтобы вознести его над смердящей толпой и зловонными улицами. Вздохнув, он отвернулся от окна и неторопливо направился на кухню. Всегда верная Клео последовала за ним по пятам.
Нью-Йорк был мрачным, грязным и опасным. И он был его игровой площадкой.
Глава 7
– Что она сказала? – затаив дыхание, спросила мать Элизабет, расхаживая перед эркером, выходящим на Пятую авеню. Элизабет зашла переодеться, и ее рассказ о встрече с миссис Астор привел Катарину в замешательство. Теперь ее мать делала то, что и всегда, когда была взволнована или встревожена, – ходила взад-вперед, заламывая руки. – Скажи мне точно, что она сказала! Не утаивай ничего.
– Что она скоро зайдет к нам.
– Ты совершенно уверена, что она произнесла именно эту фразу – что скоро зайдет ко мне?
– О, мама, неужели ты думаешь, что я не знаю значение этого слова?
– Нет, – сказала Катарина. – Но ты совершенно уверена…
– Не спрашивай меня об этом снова.
– Какой она была?
– Притворялась более суровой, чем есть на самом деле. И гораздо более мудрой, чем люди о ней думают.
– Да-да, – сказала Катарина, заламывая пальцы. – Но что насчет ее одежды, манер? Действительно ли ее драгоценности так прекрасны, как говорят? Ее дом действительно такой великолепный, как все утверждают?
– Я должна вернуться в редакцию «Геральд», – сказала Элизабет, натягивая перчатки.
Увидев их, ее мать нахмурилась.
– Элизабет, это хлопок?
– Полагаю, смесь хлопка и шелка.
– Почему бы тебе не надеть что-нибудь получше? Ты ведь можешь позволить себе носить лайковые перчатки. Например, те, которые я подарила тебе на прошлое Рождество.
– Потому что сейчас лето, а я не люблю душную одежду.
Катарина покачала головой.
– Так люди будут расценивать твой социальный статус, как низкий…
– Ну и пусть, – воскликнула Элизабет. – Может, таким образом люди будут более охотно разговаривать со мной, если посчитают, что я ближе к ним по социальному статусу.
– Надеюсь, ты проявляешь некую осмотрительность в отношении того, с кем общаешься, – сказала ее мать, надменно шмыгнув носом.
Элизабет в отчаянии всплеснула руками.
– Я – журналистка, мама! Я не собираюсь провести остаток жизни, посещая вечеринки высокомерных светских дам…
– Не
