ели и пили рядом с тем, кого им предстояло убить на следующий день. Здесь все были друзьями. Но только на одну ночь.
– Приехали, – проворчал Эрик, подъезжая к врытой в землю коновязи. Он спрыгнул с телеги, привязал лошадей и повернулся к собакам. – Охранять!
– Да куда мы денемся, – буркнул Лёфор, устав трястись в телеге. Больше всего на свете ему и Эйдену хотелось пройтись по мягкой траве, побегать и попрыгать, но два алийских волчарника внимательно следили за пленниками. Когда Эрик вернулся, Лёфор развлекал себя тем, что дразнил Крону: он легонько дергался, заставляя рыжую суку скалить зубы и рычать. Эйден, не шевелясь, сидел в уголке телеги и, обхватив колени, думал о доме. Хватился ли его отец? Плакала ли мать? Что сказала родителям Бронвен? Бронвен… Эйден пока не понимал, за что сестра так с ним поступила.
– Слушать меня, – негромко произнес Эрик. Эйден с Лёфором тут же повернулись в его сторону. – Я сниму ваши путы, потому что у Древа нет места насилию и крови. Но если один из вас сбежит, я пущу по его следу собак. Поверьте, пока вы под защитой Древа, вам ничего не грозит. Но стоит только оказаться вдали от него, как… – он красноречиво провел большим пальцем по горлу. – Ясно?
– Да, – кивнули мальчишки. Эрик довольно хмыкнул и ловким движением распутал их веревки. Эйден так и не понял, как он завязал хитрый узел и как развязал его, а вот в глазах Лёфора блеснуло веселье.
Этой ночью у дерева было не так много народу. Эйден заметил трех гастанцев, сидящих на корточках возле костра, над которым весело булькал большой котел. Напротив, эрены. Мужчина, женщина и две девочки, напомнившие Эйдену о собственной сестре. Один бородатый каград, сидящий в сторонке с курительной трубкой в руках, и два рыжеволосых алийца, весело болтающие с тремя эмпейцами.
Когда мальчишки подсели к костру вместе с Эриком, один из гастанцев вытащил из мешка три деревянные тарелки, а второй их наполнил густой и ароматной похлебкой. Третий сунул им в руки ложки и дал по куску поджаренного на костре хлеба, но Эйден и за это был благодарен. После сухарей и сыра, которыми их потчевал Эрик, похлебка напомнила о доме и стряпне старой Ани. Глаза против воли предательски заблестели, но Эйден быстро вытер их и, уткнувшись в свою тарелку, принялся молча поглощать похлебку.
– Ты не похож на каграда, но кожа у тебя смуглая, – сказал бородатый мужчина, присаживаясь на бревно рядом с Эйденом. Эрик исподлобья на него посмотрел, но в итоге вернулся к похлебке.
– Моя мать из Кагры, господин, – ответил Эйден, скользнув взглядом по богатому одеянию каграда и кривой сабле на поясе, которой пользовались только жители Кагры.
– Полукровка, значит, – улыбнулся мужчина и приложил ладонь к груди, после чего сжал руку в кулак и поднес его ко лбу. Эйден поступил аналогично, только вдобавок оттопырил указательный палец, заставив мужчину улыбнуться еще шире. – Не часто встретишь того, кто знает наше приветствие.
– Он не полукровка,
