но надо хоть чуть- чуть боль снять!
Женщина развернулась на каблуках: жених разлюбезный стоял чуть дальше, его почти не задело, первую помощь можно не оказывать, а пообщаться позже можно будет.
На плечо легла тяжелая рука:
– Далеко собралась, царевна?
Объяснять в сто пятьдесят восьмой раз, что она никакая не царевна, а так, мимо проходила, у Маши не было ни малейшего желания.
– На кухню, – буркнула она. Сейчас стоило все- таки слегка промыть кожу. Потом надо будет подумать, отчего самой Машеньке так стало плохо от выхода на улицу… А с осипшим местным жителем нужно будет разбираться уже завтра – одна ночь уже явно ни на что не повлияет. Тем более, что одноглазого в пределах прямой видимости не наблюдалось.
– Не стоит, – голос стоящего за спиной мужчины был абсолютно ровен и деловит, но у Маши почему- то мурашки по спине побежали. И морозом таким по коже продрало, что впору было шубу искать. Или температуру тела мерить. Градусов сорок по Цельсию точно будет.
Орловой на миг показалось, что от ее ног вверх взметнулись серые, почти незаметные в ночной темноте плети тумана, но эта галлюцинация пропала уже через мгновение – когда Маша вдруг обнаружила, что она стоит уже совсем не на улице, перед дверью на кухне, а в уже знакомой комнате – той самой, где ее до этого сторожил Васенька.
Ругаться уже просто сил никаких не было.
А еще и мелкие ожоги на ногах пекли.
Маша обернулась к Кощею, сама даже не зная, что говорить, о чем спрашивать… А он зло поджал губы, отступил на шаг и, не проронив ни слова, вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью.
– Ох ты ж, какие стукотки пошли, – тихонько пискнули из- под кровати.
***
Кощей стоял на пороге терема царевны, запрокинув голову к небесам.
На темно- синем покрывале перемигивались звезды. По золотому диску луны сновала стайка анчуток, пытающихся разобраться, как засунуть такое огромное счастье в заранее припасенный мешок. Легкий летний ветерок – полуночник скользнул рядом с щекой, шальным мальчишкой раскидав запахи степных трав.
Кощей вздохнул и сел на ступни терема, спрятав лицо в ладонях.
Мужчина понятия не имел, что ему делать.
Внезапно поднявшаяся волна злости на похищенную царевну уже улеглась. Было бы на что сердиться! Она и не может себя по другому вести! Она ведь полонянка! Кощей для нее враг!
А по сути – идиот, понятия не имеющий на кой леший вообще эта царевна сдалась. Традиция! Тоже мне традиция… Другой никакой дурацкой традиции нельзя было придумать? Раз в сто лет у русалок жемчуга, например, отнимать или со Спрыйей наперегонки бегать? А что? Было бы так же глупо и бессмысленно!
Где- то над головой пел невидимый соловей. Царь вскинул голову – в принципе, и не надеясь, что он разглядит птицу.
Небосвод пересек алый проблеск, крупный, с длинным полыхающим хвостом.
Огненный Змей полетел. То ли из царских хором куда- то спешил, то ли уже куда-
