моей задумки.
– Уникальность и новизна подобного обряда утвердят этот брак в глазах всего мира, – сказал он. – Такой вид консумации будет в своем роде даже более весомым, чем традиционный.
– Безусловно.
По моему распоряжению в зале заседаний поставили королевскую кровать. Занавесы балдахина не скрывали брачного ложа, и ради предстоящего действа были убраны все меховые и шерстяные покрывала.
Все гости собрались вокруг кровати, а Мария удалилась, чтобы переодеться в ночную рубашку. Екатерина с фрейлинами дождались выхода Марии, облаченной в изумительное дезабилье, торжественно препроводили ее по ступеням к кровати, уложили новобрачную на атласные простыни и пригладили ее распущенные волосы.
Затем к ложу приблизился герцог де Лонгвиль. На нем были красные лосины и башмаки. Он церемонно снял и аккуратно поставил обувь внизу, затем в сопровождении Уолси и Брэндона поднялся по лестнице, забрался на кровать и, возлегши рядом с Марией, коснулся оголенной ступней ее обнаженной ноги. Он замер в таком положении под напряженными взглядами свидетелей, и после короткой паузы архиепископ Уорхем, мельком глянув на них, торжественно произнес:
– Брачный союз консумирован!
Окружающие разразились восторженными поздравлениями и осыпали Марию и де Лонгвиля цветами.
Герцог сел и начал подшучивать:
– Если бы мне было пятнадцать лет, нам потребовалось бы гораздо больше времени, но надо учитывать возраст его величества! Однако если бы постельные дела ограничивались данной церемонией, то мужья не спешили бы так по домам с поля боя!
Мария, смущенно покраснев (как и положено невинной и благопристойной невесте), поднялась с брачного ложа, дабы надеть третий наряд – пышное платье для пиршества и бала. Гости удалились в приемный зал, а мы с Уолси, Екатериной и де Лонгвилем остались дожидаться Марию.
– Отлично, дорогая, – сказал я, обращаясь к жене. – С вашей помощью нам явилась новая королева. И свадебный пир пройдет в присутствии владычиц Англии и Франции, – добавил я, надеясь умаслить Екатерину.
Она рассердилась на меня за то, что я намеренно отстранил испанского посла от участия в нынешних церемониях.
– На свадьбе могли бы присутствовать и три королевы, если бы вы пригласили вашу старшую сестру, – неуместно заметила она.
Екатерина решила держаться отчужденно. Кто бы спорил… Я повернулся к де Лонгвилю:
– Теперь вы свободны. Король Людовик заплатил выкуп, – с усмешкой произнес я, – хотя, должен признать, вы пережили плен в свойственной французам манере.
Мой заложник изрядно раздобрел, его содержание оплачивалось непосредственно из моей казны.
Он улыбнулся и ответил на мой невысказанный вопрос:
– Вы правы. Госпожа Попинкорт, кстати, собирается отплыть вместе со мной. Полагаю, ей понравятся мои апартаменты в Лувре.
Ну естественно,
