значит, жених завидный,
и будет мне очень обидно,
если он женится на другой.
Тьфу, с ума меня свёл, дурной!
Эти мальчики, смотрящие устало
на мои молчащие уста.
Я сегодня что-то не сказала?
Я наверно, очень молода!
Эти мальчики, смотрящие устало
на неповторимое чело.
Я всегда глядела, вроде, прямо.
А намедни просто понесло!
Эти мальчики. Нет, вас я не забуду!
Каждого в уме переберу.
И назло судьбе сильнее буду,
потому что мимо них пройду.
Мне никак не давалось счастье,
я искала его, но «здрасьте»
говорили какие-то люди.
Вечность этих людей забудет
и выстроит новое племя!
Я везде искала и бремя,
но никому нет дела
умерла я или сгорела.
А я всё поисках билась:
на небе я или влюбилась?
«На небе, на небе счастье!»
Я и туда со стихами. Здрасьте!
Я победительница траурных шествий,
мой ласковый, ласковый бред
никогда не жил без последствий.
Что ты ел, сынок, на обед?
А я короля и капусту,
попа и церковный шпиль
и даже тролля за печкой
(чем мне он не угодил?)
Я зареклась бороться
и уходила в тень.
Но эти шествия траура
зовут меня по сей день.
Красавица и чудовище вместе не будут —
помечтают друг о друге и быстро забудут:
она не шлюха, он не герой,
им вместе не быть. С собой
унесёт он обиду.
Она облегчённо вздохнёт и виду
не подаст, что когда-то вздыхала,
ведь героев на свете немало,
и каждый из них сидит в клетке.
Ты тоже взаперти, детка.
А чудовища прут по воле!
Они лишь зло и не боле.
Позавидовала я смертушке,
смертушке-коловертушке.
Села, дни свои посчитала:
да зачем я деток нарожала?
А за детками внуки пойдут —
умереть мне вовсе не дадут:
внуки правнуками завалят.
А снег всё валит и валит.
Я б до смертушки побежала,
но чего-то вдруг захворала:
захворала, лежу – не бежится.
Сильно смерть на меня матерится?
Много ль нам, женщинам, надо?
Холодный
