в этом роде? Хуже того – они добавляют «настоящий». Настоящий козел – это животное.
Хорошо бы объяснить Марджори, что неправильно так называть Дона, но мне больше хочется узнать, из-за чего Том с Люсией на него сердятся.
– Это потому, что он не разминается?
– Нет! – У Марджори тоже немного сердитый голос, у меня перехватывает дыхание. Что я сделал не так?..
– У него дурацкие шутки, Лу. Он шутит над людьми. Несмешные…
Несмешные люди или несмешные шутки? Я знаю: иногда шутишь, а никому не смешно, у меня такое бывало. До сих пор не понимаю, почему некоторые шутки смешные, а мои – нет, но это правда. Мы минуем еще один квартал.
– Он шутил над тобой, – тихо произносит Марджори. – Нам это не понравилось.
Не знаю, что сказать. Дон над всеми шутит, даже над Марджори. Мне это не нравится, но я ничего не предпринимаю. Надо было? Марджори вновь искоса смотрит на меня. Кажется, ждет ответа. Я ничего не могу придумать. Наконец говорю:
– Мои родители говорили, люди не становятся лучше оттого, что на них сердятся.
Марджори издает странный звук. Я не знаю, что он означает.
– Ты все-таки философ, Лу!
– Нет, – отвечаю я. – Я недостаточно умный, чтобы быть философом.
Марджори вновь издает непонятный звук. Я смотрю в окно: почти приехали. Ночью взлетные полосы и пути руления подсвечиваются разноцветными лампочками. Желтый, синий, зеленый, красный. Жалко, нет сиреневых. Марджори паркуется на кратковременной стоянке, мы переходим дорогу для автобусов и идем к терминалу.
Когда путешествую один, люблю смотреть, как открываются и закрываются автоматические двери. Сейчас я иду рядом с Марджори и делаю вид, что двери меня не интересуют. Она останавливается у электронного табло вылетов и прилетов. Я уже нашел нужный рейс: самый популярный авиаперевозчик из Чикаго, прибытие в 10:15, вовремя, выход семнадцать. Марджори еще не нашла. Нормальным людям нужно больше времени.
На пункте досмотра перед секцией «Прибытие» у меня вновь сжимается желудок. Я знаю, что нужно делать, родители меня научили, и я уже проходил досмотр. Достать из карманов все металлические предметы и сложить в маленький ящик. Подождать своей очереди. Пройти через ворота. Когда ничего не спрашивают, это несложно. Но когда спрашивают, я не всегда слышу: слишком шумно, звуки отражаются от твердых поверхностей. Я весь сжимаюсь.
Марджори проходит первой: сумочка на ленте, ключи в ящике. Проходит сквозь ворота, ее ни о чем не спрашивают. Кладу часы, кошелек и мелочь в маленький ящик и прохожу через ворота. Ни жужжания, ни писка. Мужчина в форме пристально смотрит на меня, пока я забираю ключи, кошелек и мелочь и складываю обратно в карман. Я оборачиваюсь к Марджори, которая ждет неподалеку. И тогда он говорит:
– Покажите ваш билет, пожалуйста. И удостоверение личности.
Я холодею. Он ни у кого больше не попросил документы: ни у парня с длинными волосами, заплетенными в косички, который протиснулся мимо меня, чтобы забрать чемодан с ленты, ни у Марджори, а я ведь
