столько гордости, горечи и детства, сколько смог. Он отвесил самый малый из поклонов:
– Уразумел.
Весна. 421 год Г. Э.
Рока мчался по открытой равнине, волоча с собой все, чем владел в этом мире. Через его плечи был перекинут крепкий березовый кряж для шалаша, привязанный поверх кожаного мешка, набитого припасами. Наибольшую важность имели кусок парусины, теплые меха, хворост, добрый топорик и нож; но жизненно необходимым был и железный котелок, закрепленный веревкой в нижней части мешка, где лежали фляги с кипяченой водой. Бежал Рока с самого рассвета и теперь наблюдал, как солнце клонится и падает к закату.
Его добыча путешествовала налегке. Ее длинные ноги и гладкое тело пересекали эти же самые равнины короткими дистанциями; животное снова и снова, как сейчас, озиралось утомленными глазами. Рано или поздно усталость возьмет свое – олень не обладал чувством темпа. Он не заглядывал в будущее, чтобы увидеть необходимые водопои либо отказавшие мышцы, горящие в изнеможении. Он понимал только страх и надежду – слишком стремясь прожить еще мгновение.
Рока выбрал удачные время и угодье. За годы одиночества он выяснил, что может загнать любого четвероногого зверя в подходящей местности, имея достаточно времени. Весеннее солнце гостило дольше, а мягкая земля и низкая трава не давали удирающему существу ни передышки, ни покоя. Ему не попадалось ни кустов, ни деревьев, ни подлесков, ни осыпей, за которыми можно спрятаться и отдохнуть, пока юный охотник ищет следы. Только желто-зеленая, как море, равнина с несколькими пологими холмами: бескрайний вид на мир, непригодный для любых тварей, кроме сильнейших и выносливейших.
Олень наконец остановился и ждал в чертополоховой прогалине: рогатая голова опущена, ноги трясутся, глаза усталые. Теперь он подпустил охотника близко к себе – силы животного иссякли до того, что он забыл об осторожности; белая шерсть на груди вздымалась от учащенного дыхания, а с высунутого языка текла слюна, как у собаки.
Никогда еще Рока не пробовал загнать самца в расцвете сил. Этот выглядел молодым и здоровым, не голодающим или вынужденным защищать свое потомство, не больным и не раненым. Рока противопоставил свою волю и выдержку сильному – и затмил его. Я же говорил тебе, что справлюсь, мама.
Он помедлил достаточно, чтоб насладиться гордостью, желая только, чтобы мать могла видеть его. Кончай торжествовать и берись за дело, раздался ее голос в его голове, и он улыбнулся, затем вытащил нож.
Относительное тепло Севера испортит большую часть мяса за несколько дней. Чтобы извлечь как можно больше пользы, Рока будет вынужден пичкать себя, питаясь как можно чаще и расходуя энергию на исследование местности, дабы усилить голод, – но все равно слишком много пропадет зря.
– Спасибо тебе, – произнес он вслух, по своему обыкновению.
Отчасти он благодарил оленя за его жизнь, но в основном просто за то, что тот сдался, позволив себя поймать. Рока уже много дней питался лишь дикой малиной – и если не сумеет убить зверя теперь, истратив почти
