– жесткую и толстую, но другой не было, – вернулась за стол и перевела дух.
Никогда Сестры не примут в послушницы девочку, отмеченную Носсом, это было известно ей. Но девочку, осиротевшую и «атакованную разбойниками» на дороге? Девочку со шрамом, чье богатство и жизнь разрушены беззаконием?
В залах правосудия она, вероятно, сможет носить такой шрам как знак отваги.
Левой рукой она потянула за ненавистный кусок обесцвеченной плоти, а в правой сжала нож, даже не представляя, что произойдет и можно ли вообще убрать отметину. Она была не столь чувствительной, как ее кожа, но и не омертвелой. Дала понятия не имела, насколько будет больно, сколько прольется крови и сможет ли она ее остановить, и вообще – не отрастет ли шишка снова. Она знала только, что должна сделать выбор.
Жить в страхе и хаосе или посвятить себя порядку; довериться Богине закона или терпеть внимание Бога мертвых.
С открытыми глазами и твердыми руками она воткнула сталь себе в лицо.
И закричала.
Сухой сезон. 1577 год П. П.
Гребем! Гребем! Гребем! Гребем, никчемные сучьи дети! И держим ровней!
Кейл выкрикивал и хлопал в ладоши, оставив свои два весла расположенными на носу катамарана. Десять мальчишек перед ним раскраснелись и вспотели в спокойном море, усиленно налегая на одиночные длинные весла, но Кейл чувствовал, как их лодка медленно и неуклонно смещается влево.
– Сколько братьев правят этой лодкой?
– Десять, брат! – крикнули девять в ответ.
– Сколько по левому борту?
– Пять!
– Сколько по правому борту?
– Пять!
– Тогда какого хрена мы дрейфуем влево! – Тишина. – Я скажу вам почему! Потому что Афа устал. Верно, Афа?
Самый свежий новобранец в команде Кейла, несомненно, зарделся бы в утреннем свете, не покрасней его лицо заранее.
– Да, капитан, – сказал он. Кое-кто из юных моряков поморщился.
– Да, брат! – выкрикнул Кейл, затем успокоился. – И я знаю, что ты устал. Мы все знаем. Потому что елозишь своим веслом по воде, как вялым членом.
Юнги все еще гребли мало-мальски в унисон, кряхтя и охая от усилий, и Кейл почувствовал себя почти так же, как тогда, когда затеял драку с Тхетмой на пляже.
– Хочешь знать, кого это волнует? – Он выждал, затем подался вперед и снова повысил голос до крика: – Нас, черт возьми! Потому что твоим братьям надо, чтоб ты не отставал, иначе мы все отправимся домой несолоно хлебавши, с позором, из-за тебя, и твои мамочка, папочка и сестры не помогут тебе, Афа. Никто…
Он умолк, глядя на море и сдерживая вздох облегчения.
– Почему мы дрейфуем назад? И замедляемся? – Он указал на гребцов по левому борту. – Хотите продуть ради него?
– Не стали бы… мечтать об этом…
