отвел глаза от покачивающейся калитки, поднял шарф повыше и зашагал к метро.
Слежки он не заметил. Без средств импульсного перехвата это было нереально.
Глава 4
Москва
Адам Дарски
В ноябре в России темно, холодно и случаются революции. Это всё, что Адам знал про ноябрьскую Россию. Знал, верил – и совершенно не собирался проверять. Но сработал фактор мастера.
Фактор был трудноописуем, как стиль всякого классного игрока, а от противного описывался незамысловато: «Нормальные люди так не делают». Но у нормального человека обороты не росли на 30 % в год, особенно в плотном и специфическом бизнесе безопасности. У «Boro Security» – росли. А в прошлом дохлом году, когда все сели на копчик ровно и старались не дышать, выросли на 54 %. Мастер не сидел, а метался по всему миру – и Адама метал так, что тот за неполный год выправил золотую карточку.
Мастер позвонил из Канады – и, не включив изображение, хотя скайп позволял, сообщил, что тут всё гладко, но требуется еще несколько дней, а тем временем надо расковырять русскую тему – так что отправляйся, солдат, в Москву…
Мы же принципиально не работаем с Россией, ты сам в 2008-м запретил, возмутился Адам. Мастер хладнокровно ответил, что бывают исключения, подтверждающие правила, и сейчас, под его чутким руководством, происходит именно такое исключение. А чего в Москву, а не сразу в Чудо… Челяб… Чулманск, осведомился Адам, попутно утвердившись в мысли, что исследователи, удивлявшиеся заковыристости русской души, не пробовали говорить по-русски. А вот в Чулманск – ни в коем случае, сказал мастер тоном немецкого капрала, и приступил к чуткому руководству.
Адам слушал полминуты, потом замотал головой и громко предложил: «Может, по почте?».
«Это испытание, солдат», – громыхнул мастер в трубку, привычно проигнорировал ответный гром и продолжил неторопливо швыряться именами, городами и тезисами.
Адам, оскалившись, писал на диктофон. Потом всё стер, чтобы по-честному. Пару пунктов проверил, с совершенно удовлетворительным результатом.
Но сперва, понятно, завершил разговор с мастером – естественным вопросом: «Мастер, а если пошлют?».
«Не пошлют, – сказал мастер. – Узнай телефон Жаркова, звони прямо ему в приемную через сорок минут, у них как раз рабочий день начинается».
У Адама день как раз заканчивался, причем не рабочий, а календарный. Напоминать об этом было глупо, оставалось выполнять – и надеяться, что все-таки пошлют.
Какое там. Вот за это Адам ненавидел мастера особенно тепло и нежно – за то, что, гад, не ошибается. Волноваться пришлось всего пару минут, пока его соединяли с Жарковым, до работы, между прочим, еще не добредшим. Потом с Адамом общались как с давно потерянным дедушкой-миллионером – и по телефону, и по почте, куда он отправил подготовленный, оказывается, мастером проект декларации о намерениях. Русские так пылко возжелали принять
