style="font-size:15px;"> – Даже написано то, что я видела? – Девушка повернулась к отцу, впервые за вечер оторвав взгляд от костра в центре лагеря.
– Без подробностей, – вздохнул Инка. – Твоего дара видеть вещи за пределами обозримого у меня нет.
– Это не дар, а проклятье. – Голос Лимы дрожал.
Она вошла в дом и неуверенно заходила по комнате, будто пытаясь найти свое место в мире, где, если быть честным, не должно быть места ни для кого, настолько он суров и ужасен. Отец вошел следом.
Хозяйственная постройка дышала сыростью, исходящей от почерневших бетонных стен. Старый пол давно прогнил из-за грунтовых вод, поэтому на него положили новый слой сосновых досок, которые скрипели от каждого шага, но по крайней мере не хлюпали. Вытянутое помещение с несколькими наглухо забитыми окнами освещали три факела – благо нехватки горючих смесей не было. Вдоль некоторых стен тянулись ржавые стеллажи с почерневшими от времени бумагами, стояли трухлявые пластиковые столы, о которые лучше было не опираться. Из главного помещения можно было попасть в две маленькие коморки, оборудованные под спальни, с железными печками и толстыми деревянными дверьми, чтобы беречь тепло. На железных кроватях для мягкости лежали одеяла из толстых шкур крыс, водившихся в подвале здания. Узкий проход вел в бывшее помещение туалета, а теперь просто в пустую комнату с обвалившимся кафелем и обмякшей до состояния каши штукатуркой. Двери и стены кабинок уже давно были разобраны на укрепления лагеря, а унитазы вынесены на улицу – канализация ведь не работала. Спуск на технический этаж из-за крыс был плотно засыпан землей и камнями. Лишь в самые холодные ночи оттуда доносился едва уловимый писк борющихся за жизнь грызунов. Но пока на улице били барабаны и веселились сытые люди, снизу нельзя было ничего услышать даже при всем желании.
В центре большой комнаты находился алтарь, украшенный разными сухими цветами, с безделушками со стартового комплекса космодрома и тарелкой с горючей смесью, символизирующей бога огня. Маленькая лампадка над всей этой композицией должна была гореть всегда. Суеверия являлись отличительной чертой многих людей и в более цивилизованные времена, чего уж говорить о темных веках…
– Опять увидела вспышку Рада? – обратился вождь к дочери. Он имел в виду очередную мегавспышку на Солнце.
– Да, отец. Но дело не только в этом. Вспышку еще можно пережить… – Она замолчала с таинственным видом, словно решая, стоит продолжать или нет.
Инка оперся о стену у входа и не стал торопить дочь. Просто стоял и слушал доносившийся со стороны костра гомон, дышал относительно свежим комнатным воздухом. В отличие от угарного душка снаружи, здесь он разбавлялся благовониями с алтаря и не вызывал тошноту, ставшую хронической за пятьдесят лет жизни старика. Мягкий свет факелов также должен был успокаивать. Должен был…
– Я опять видела белых дьяволов, – выдавила из себя Лима. Эти слова дались ей с огромным трудом, как бывает, когда пытаешься озвучить нечто интимное, сокровенное.
Вождь
