что тебе надобно и сколько хочешь, – говорит Лошадиная голова, – это за то, что ты меня слушалась.
Вот набрала девка себе всякого добра и в левое ухо вылезла. А Лошадиная голова так и загудела, куда вмиг и пропала, будто сквозь землю провалилась.
Утром вернулся дед. Вошёл в землянку – куда уж там! Не узнать ни землянки, ни дедовой дочки: в землянке, словно в светёлке, убрано всё и чисто, а дедова дочка сидит, как панночка, важная, в шёлковом платье да в золоте, а возле неё слуги и служанки ходят, и только глазом она поведёт – они уж знают, что ей надо. Только вошёл дед, она сразу же обо всём, что было, ему рассказала, дала ему денег.
– Это, – говорит, – тебе, дедушка, за то, что ты меня, несчастную сиротинушку, принял.
Потом велела запрягать карету и к своему отцу поехала. Там её не узнали. Как рассказала она обо всём, то мачеха так руками и всплеснула: думала её со свету сжить, а оно совсем не так получилось. Погостевала она маленько, отцу денег дала и поехала в город, купила себе там дом и зажила панночкой.
Вот только она уехала, а баба и давай твердить деду:
– Отведи да отведи и мою дочку туда, где была твоя: пускай и она станет панною!
– Что ж, пускай собирается, я отведу.
Она тотчас харчей наготовила – не пеплу и кирпичей с печки, как дедовой дочке, а муки, пшена и всяких сладостей. Благословила дочку.
– Слушайся, – говорит, – отца: куда поведёт, туда за ним ты и ступай.
Пошли. Вошли в лес. А лес тёмный-тёмный, дубы такие толстые, что человеку не обхватить, и хотя бы где тропочка, и будто нога человеческая не ступала, даже тоскливо как-то.
Шли, шли, глядь – стоит хата на курьей ножке.
Они вошли в ту хату:
– Бог в помощь!
Никого не слыхать. Заглянули под печь – никого.
– Ну, оставайся тут, дочка, а я пойду дровец тебе нарублю. А ты пока ужин свари.
Вышел и привязал опять к углу хаты колодочку, а сам домой двинулся.
Ветер дует, а колодочка – стук-стук, а бабина дочка в хате:
– Это мой татонька дрова рубит.
Наварила она ужин, ждёт-пождёт: нету отца. Вот вышла она и плачет:
– Ой, кто в лесе, кто за лесом, ко мне ужинать ступайте!
Никого не слыхать. Она в другой раз, в третий – не слышно. И вдруг стучит-гремит Лошадиная голова:
– Девка, девка, отвори!
– Не велика пани – сама откроешь.
– Девка, девка, через порог пересади!
– Не велика пани – сама перелезешь.
– Девка, девка, посади на печь!
– Не велика пани – сама влезешь.
– Девка, девка, дай мне поесть!
– Не велика пани – сама возьмёшь.
– Девка, девка, полезай мне в правое ухо, в левое вылезь.
– Не хочу.
– Коли ты, – говорит, – слушать меня не хочешь, то я тебя съем!
Схватила её, полезла на печь, забралась в самый угол и съела её, а косточки в торбочку спрятала и на жёрдочке повесила.
А
