понять, что сейчас не до них, все думают только о тех сыновьях Олава, что ходили на Греческое царство.
Дорожные сомнения Хельги «что я буду там делать?» рассеялись очень быстро – Сванхейд требовались любые женские руки, хоть к чему-то способные. В ожидании дружины целыми днями пекли хлеб, делали козий сыр, коптили и солили рыбу, мясо, сало, щипали птицу, сбивали масло, готовили еду для уже прибывших гостей.
На другой день после приезда Хельга спала дольше обычного. Берислава велела ей отдыхать, а сама еще в темноте ушла в коровник – нужно было доить коз и коров, снимать сливки, сбивать масло, делать сыр. В избу она вернулась уже при свете, когда Хельга встала, и ее открытое лицо было омрачено печалью.
– Мне рассказала Сванхейд… ей вчера рассказали купцы, которые тебя привезли. О Мальфрид. Ты знаешь Мальфрид? Это была старшая дочь Сванхейд – то есть старшая из двух оставшихся. Говорят, она умерла. Где-то на западе, у ляхов. Они с Олегом-младшим уехали туда, когда Ингвар захватил Киев. Какие-то гости оттуда им рассказали в Булгаре. Я, правда, сама ее не знала, она уехала в Киев, еще пока я была совсем маленькая и жила дома. Но Сванхейд очень огорчилась.
Хельга увидела Сванхейд в гриднице во время завтрака. Сразу пара сотен человек села за длинные столы, а служанки вносили большие котлы с дымящейся кашей, сметану и масло ставили на стол горшками, караваи хлеба подавали корзинами, а блины с поварни – деревянными корытами. Госпожа Хольмгарда была невозмутима и величественна, как всегда, и ничуть не выглядела огорченной. Обычным ровным голосом она говорила с людьми, приветствовала вновь прибывших, отдавала распоряжения. Когда Хельга встретила ее взгляд, он был тверд, и Сванхейд приветливо ей кивнула. И все же Хельга видела в ее глазах некую отстраненность – Сванхейд отодвигала от себя мысль о своем несчастье, чтобы не выдать его перед людьми. И Хельга вспомнила, зачем ее сюда прислали – почему приезд незнакомого ей Ингвара, его успех или неудача так важны для нее, для Эйрика и родителей, для всей Мерямаа. Но пока она могла лишь ждать и наблюдать, даже перед Бериславой не выдавая, как сильно ее, молодую девушку, занимают дела конунгов.
С Логи Хельга увиделась совершенно для себя неожиданно. Спросив о нем по приезде, она, захваченная суетой, больше и не вспоминала, пока почти не наткнулась прямо на него. Незадолго до сумерек приехали ловцы, и гости, не занятые делом, побежали смотреть добычу. Хельга перед этим чистила рыбу и вышла подышать, ополоснув руки, пока какой-то отрок точил ее нож. У нее на глазах во двор въехали с десяток всадников, а за ними везли добычу – из саней торчали щетинистые бока вепрей и ножки косуль с черными копытцами.
– Мог бы быть лось! – восклицал впереди чей-то хриплый голос. – Слышишь, Биркир, мы бы могли привезти лося! Здоровенный был, что твой тролль!
– И что же? – Биркир, управитель, был в первый рядах толпы вокруг саней, где спешивались
