перерос некоторых взрослых мужчин, еще раздался в плечах, и движения его, когда он соскочил с коня, выдавали ловкость и силу. Вот только что он смеялся, оживленно рассказывал об охоте – а теперь застыл, будто его колдовским жезлом ударили.
Под его пристальным взглядом Хельга сообразила, что выглядит не лучшим образом: простое серое платье, большой платок на голове, укрывающий плечи, к холщовому переднику прилипла чешуя, руки пахнут рыбой…
А Логи был в том состоянии, когда рассудок не может принять то, что видит глаз, и от этого разлада накатывает растерянность.
– Каменная Хельга… – зачарованно прошептал Логи. – Как ты сюда попала?
– Я приехала… с моим братом… повидаться с госпожой Сванхейд. Она приглашала меня… ты помнишь?
– Я помню… Я все помню…
В глазах его разгоралась искренняя радость, гревшая душу Хельги; помнить ему было особенно нечего, в Видимире они почти не говорили друг с другом, но он берег в памяти даже ту малость, сам образ Хельги, с заботливостью, которую порождает любовь.
Поняв это, Хельга наконец улыбнулась ему.
– Я должна идти, там рыба… Мы увидимся после… в гриднице…
«Когда я оденусь поприличнее!» – мысленно добавила она, спешно скрываясь в двери поварни.
Она уже исчезла, а Логи все стоял, глядя на дверь, и не замечал, что над ним смеются собственные хирдманы.
В этот вечер Хельга достала крашеную одежду: то зеленовато-желтое платье, что надевала в Видимире, и к нему хангерок из красновато-коричневатой шерсти, по швам обшитый желтым плетеным шнуром. Красивая цветная одежда, а главное, мысли о Логи наконец дали ей почувствовать себя не где-нибудь, а в доме конунгов, еще более могущественных и богатых, чем ее дядя Эйрик.
Когда появился Логи – с вымытыми и расчесанными волосами, в темно-красной шерстяной рубахе с серебряной тесьмой на вороте, – Хельга от волнения не смела поднять на него глаза и делала вид, будто его не замечает. Логи не заподозрил в ней притворства – и правда, что его замечать? Только когда с подачей еды и питья было закончено – в эти дни Сванхейд не позволяла дружине долго пить после ужина, – Логи сам подошел и сел рядом с Хельгой на край помоста. Она слегка подвинулась, чувствуя, как сильно бьется сердце.
Логи выглядел опечаленным.
– Моя сестра Мальфрид умерла, – сообщил он. – Ты слышала?
– Д-да, – выдавила Хельга.
Только сейчас, пожалуй, она осознала, что смерть Мальфрид, бывшая для Эйрика и его ближних только частью расчета, в этом доме – и правда семейное горе, затронувшее всех. На Логи оно обрушилось, когда он ворвался к Сванхейд, еще более изумленный, чем обрадованный, вернее, не успевший осознать свою радость, и воскликнул: «Здесь Хельга! Каменная Хельга из Видимиря! То есть из Силверволла! Я сейчас видел ее!»
– Ты, конечно, ее не знала… Она была старше меня на тринадцать лет.
