вздохнула Ленка, умащиваясь рядом.
– Насчёт этого не уверен, – хмыкнул я. – Ванная в ручейке и туалет под кустом даже в волшебном лесу удовольствие сомнительное.
– Нет в тебе романтики, Кени.
– Нет, – печально согласился я. – Зато у меня есть жена, в которой романтики как раз хватает на нас двоих.
Мы сидели и ждали молча, наслаждаясь запахом летнего леса, таким необычным посреди глубокой осени. Через полчаса мы наконец почувствовали приближение нескольких сознаний.
– Интересно, Кени – эмоций они почти не излучают, а мы их чувствуем, – с лёгким удивлением отметила Ленка.
– Я тоже заметил, что мы в последнее время стали как-то иначе чувствовать, – подтвердил я. – Надо бы как-нибудь спокойно разобраться, что же мы умеем.
Тут из-за кустов показалась группа лесных, и разговор сам собой отложился до лучших времён. Росомаха, Бобёр и неизменный Ворон – впрочем, я был уверен, что без него не обойдётся, так что совершенно не удивился.
– Зачем вы нас вызвали? – хмурясь потребовал ответа Росомаха. Рядом хмурился Бобёр, а Ворон скромно держался чуть позади и помалкивал. Я с интересом заметил, что хмуриться-то старейшины хмурились, но никаких отрицательных чувств не испытывали, зато в эмоциях прослеживалось лёгкое любопытство. Наверное, скучно им в лесу, а тут выпал случай поболтать с новыми людьми.
– Затем, чтобы поговорить, – рассудительно сказал я. – Разве это не очевидно?
– От нас разговаривает Ворон.
– Почтенный Ворон несколько утратил моё доверие, – с сожалением объяснил я. – Поэтому я хочу, чтобы все наши договорённости подтверждались старейшинами племени Вербы – во всяком случае, до тех пор, пока доверие не восстановится.
Старейшины нахмурились уже всерьёз, а у Ворона лицо сделалось таким кислым, будто он съел лимон. Всё-таки одичали они в своём лесу – ну куда это годится, чтобы у вождя племени все чувства были написаны на лице?
– Не надо этих «почтенных», – сменил тему Росомаха. – У нас так не принято. Называйте просто по имени.
– Ну раз у нас такая дружба, то разрешаю называть нас просто «барон» и «баронесса», – согласился я. – Но разумеется, только в приватном разговоре. При посторонних исключительно «господин барон» и «госпожа баронесса». Или «ваша милость».
– С чего бы нам так вас величать?
– С того, что мы являемся владетелями земли, на которой вы живёте. С того, что вы приносили нам присягу верности. И с того, что мы не можем позволить вам обращаться к нам неуважительно в присутствии наших подданных. Могу ещё что-нибудь добавить, но думаю, этих причин более чем достаточно.
Лесные помрачнели, и в эмоциях уже явно прослеживалось раздражение. Ничего, пусть привыкают.
– Здесь не Рифеи, почтенные. Здесь у каждой кочки есть владетель, и если вы хотите жить в этих краях, вам придётся так
