не видать. Как бы в убытки не влезть.
Боярич не знал, но предполагал, что дело там пахнет солидными штрафами. Хотя сам он почему-то не считал транспортное средство, он же «трактор», таким уж воплощением прогресса. Может потому, что перед глазами вдруг предстали очередные кадры – со сборочных конвейеров тракторных и автомобильных заводов; с полей, на которых уступами, непреклонно движутся комбайны, и вереницей по разбитым проселкам переваливаются на ухабах грузовики, полные зерна. Но управляющему он сказал, конечно же, совсем другое:
– Понимаю вашу заботу, Арсентий Палыч. Потому сейчас прямо к мастерским и идем. Посмотрим, как там дело обстоит. Но только по этому вопросу. Со всем остальным позже, ближе к вечеру. В кабинете батюшкином и доложите, как у нас дела обстоят. Договорились?
Управляющий аж сбился на шаг позади него. Может, что-то и хотел сказать, но подавился словом. И неудивительно – боярин Морозов так с холопом, даже и такого высокого по местным рамкам ранга, говорить бы не стал. Приказал бы и все. Так что в двери, которые скользнувший вперед дядька открыл перед бояричем, под яркие, но еще не жаркие лучи солнца процессия вышла гуськом. Впереди боярский сын, за ним дядька Михаил, и последним Арсентий Палыч, едва успевший выскользнуть в проем. Ему старый казак дверь с тугой пружиной придерживать не стал. Во дворе изменений никаких не было. Разве что на ступенях никого не было. А пара холопов, находившихся на каменной площадке перед центральным зданием замка, тут же приняла деловой вид, и исчезла в каких-то помещениях, что скрывала в себе замковая стена. По правую от боярича руку. Он же, вместе со спутниками, повернул налево, где на всю половину стены, то есть метров сорок, не меньше, скрывалась за искусственным камнем механическая мастерская. Ну, и гараж одновременно. На последнее указывали ворота, в какие вполне мог проехать «Камаз» или, к примеру, «Кировец».
Транспортное средство, рожденное «гением» привезенного из германский земель холопа, было гораздо меньших размеров. Это Николай точно помнил. Потому что ему, как сыну хозяина окрестных земель, и этого самого «трактора» позволялось иногда посидеть рядом с «трактористом». Нужно признать, что к игрушке этой, дававшей, впрочем, неплохой доход, боярич быстро охладел. Ну, не было у него тяги ни к технике, ни в общем к сельскому хозяйству. Иное дело один из «четверки мушкетеров», сынишка того самого гения, Курт. Вот этот любую свободную минуту – которая появлялась после тренировок с бояричем и его же проказ – проводил именно здесь, с отцом.
Он сейчас и открыл дверь, отстоящую от ворот метра на два. Тоже железную, и снабженную внушительным замком. Сейчас этого замка на дужках не было, и створка, несмотря на внушительную толщину и вес, легко провернулась, открывая полумрак механической мастерской. Тут тоже были окошки – но уже горизонтально ориентированные и под самым потолком. Который в высоту достигал метров шести.
– То есть, – прикинул Николай, – двух внутренних этажей стены; иди половины
