Что-то серьёзное?
– Да, милый. По-крайней мере, для тех, кому ты обязан всем, что имеешь.
– Ты не мог выбрать другое время?
– Дело в несколько слов. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, ты вручишь ключи от новой квартиры ветерану Великой Отечественной войны Ивану Игнатьевичу Кашеварову и его супруге, Антонине Ивановне, блокаднице и ветерану труда. Да-да, от той самой квартиры, которая полагалась им по закону, и которую ты, сукин кот, украл у них, и отдал её сынку твоего подельника Неклюева…
– Погоди, послушай…
– Вручишь ключи и поклонишься до земли гвардию сержанту Кашеварову, участнику Сталинградской битвы, и тяжело раненому при освобождении города Таганрога, где родились потом твой отец и мать. А могли не родиться!
– Я не могу! Это невозможно! Они уже там свадьбу сыграли! Я не смогу! Никак!..
– Сможешь. Они сейчас в свадебном путешествии, в Венеции, кажется? Квартира ещё не обставлена, так что не составит труда.
– Я дам другую квартиру, я клянусь! Где-нибудь через полгода представится возможность, я сам лично вручу ему ключи, всё будет торжественно, подарки и все дела…
– Ты кого возомнил из себя – я дам, я не дам? Это Россия ему даёт, а ты её маленький гвоздик, который сегодня есть, а завтра другой забьют. Понадёжней.
– Не могу, хоть убей! Так не делается!..
– Или ты вручаешь ему ключи за эти два дня, или тебя с позором вышибут с должности, и не куда-нибудь, а на скамью подсудимых. Неужели ты думаешь, что эта квартира – всё, что у нас имеется на тебя? Нет, милый, всплывут, а то, что всплывут можешь не сомневаться, и свидетельства об откатах, и о хищениях бюджетных средств, и ещё кое-что похуже. Выбирай сам.
– Ну, ты пойми, ну, как я скажу об этом Неклюеву, он же родственник жены губернатора!
– Сумел своровать, сумеешь и сказать. И, кстати, передай своему Неклюеву, чтобы писал заявление об отставке, и чем быстрее, тем лучше, на него огромная туча неприятностей наползает, именно огромная… Тебе нет смысла лебезить перед ним.
– Если ты мстишь мне за те слова на хоккее, то прости меня, я тогда не понял, сглупил, я думал, ты просто выделывался перед всеми, я же не знал, что за этим стоит! Я на колени встану, только прости, пощади!..
– Ты мне сказал, что я «дешёвый популист», а я сказал, что «не дешёвый и не популист», ты понял, что это значит?! Ты понял, что дело не во мне, не в моих обидах?!
– Я умоляю тебя! по-человечески, по-христиански! Помилуй, прости!..
– Будь, хоть сейчас мужиком, ты же вроде как воевал когда-то. Два дня тебе, понял? Или приговор.
– Добро, – неожиданно твёрдо сказал Иващук. – Я всё понял.
– Всё, говоришь? Ну, тогда тебе привет…
– От кого?
– От Того, Кто стоит за этим… – сказал Тарутин, взмахнул рукой в крестном знамении, и вышел вон.
Виктория Петровна осторожно заглянула из коридора в переднюю.
– Алёша… что-то случилось?
– Думаю,
