был совсем обескуражен, он отказался от предложения начальника лагеря согреться чаем перед обратной дорогой. Только буркнул на прощанье что-то под нос и лихо вырулил за ворота, а затем рванул по дороге, теперь не поворачивая головы на серую, движущуюся без остановки массу за колючим ограждением.
Мария Трофимовна устало махнула рукой в сторону фельдшерского пункта:
– Ну, давайте в тепло, выпьем чаю и все обсудим, пока дежурные не пришли на перерыв.
Шубин прошел за ней в небольшую постройку, где женщина сняла ватник и платок, засуетилась у горячей печки. А он удивленно посмотрел на ее голову. Когда начальник лагеря скинула громоздкое верхнее одеяние, капитан понял, что женщине едва чуть больше тридцати лет. Возраст ей прибавляли глубокие морщины-заломы вокруг глаз, на лбу и абсолютно седые волосы. Она же, не поворачиваясь к нему, разливала крепкий чай по эмалированным кружкам и вдруг ответила на немой вопрос, который не высказал Шубин:
– Это от нервов. – Она поставила на обструганный стол кружки, рядом уложила по кусочку рафинада. Коснулась белых волос. – В июне сорок первого была брюнеткой, а через два года вот такой стала. Проводила операции. Правда, я по специальности педиатр. – Она перехватила удивленный взгляд разведчика. – Пришлось срочно переквалифицироваться в военно-полевого хирурга. Потом была заместителем главного врача санитарного эшелона полтора года, потом бомбардировка и ранение. Сейчас вот здесь, но прошусь на фронт. Не берут. – Горькая гримаса искривила лицо женщины. Она подняла кружку с чаем, где жидкости было налито всего лишь до середины. Но все равно теплая жидкость так и норовила выплеснуться на стол, до того сильно дрожали руки Марии Трофимовны. Она снова криво улыбнулась, скрывая горечь. – Осколочное ранение головы, и вот такие последствия – седина и тремор.
Она медленно поднесла кружку к губам, поймала пляшущий край, сделала глоток. Потом выудила из складок грубой юбки глазированный пряник, положила на стол:
– Глеб, можно буду вас так называть?
Шубин молча кивнул, он никак не мог оправиться от шока, глядя на абсолютно седую женщину. А Мария Трофимовна попросила его уже спокойным тоном:
– Можете разрезать на шестнадцать частей? Я с таким заданием пока не справляюсь. Это угощенье для девчат от меня. У меня сегодня день рождения. – Кажется, Мария Трофимовна умела читать мысли в голове у людей. – Тридцать три исполнилось, забавная дата.
Пока Шубин колдовал большим тесаком над скромным угощением, она принялась рассказывать об устройстве лагеря:
– Заключенные живут в бараках, еду им готовят здесь на печке двое дежурных, остальные из наряда смотрят за заключенными. Работаем в две смены, одна бригада отдыхает, нам в соседней деревне выделена изба, а вторая – дежурит по лагерю. Пока в этой постройке и лазарет, и инфекционный блок, операционная, дежурка для охраны и кухня. Заключенные строят еще бараки, потому что мест не хватает, почти каждую неделю
