сумасшедший, а за ним миллионы идут. Вот как так, все же люди, человеки, как им мозги он дурит, я вот не пойму никак. Неужели нравится им убивать невинных? Ведь у самих ребятишки есть, жены дома ждут.
Старик продолжал рассуждать вслух, выплескивая на случайного собеседника свои горестные мысли, а разведчик лишь кивал в ответ. Он почти не слышал слова водителя. Собственные мысли заглушали и шум мотора, и сетования старика, а кивал Глеб в такт своей догадке: «Отравить паек в блоке, не смертельно, но чтобы стало совсем худо. Отравить и вылечить. Если на этого Шульца не действует страх или побои, то зайдем с другого конца. С благодарности, с хорошего, с помощи. Он заболеет, а я вылечу. Хороший врач, который помог выжить пленному, тогда он будет доверять и начнет общаться. Убедить его, что Германия проиграла, что нет больше шансов освободиться, или, наоборот, пообещать устроить побег к своим в обмен на ценную информацию. Главное – добиться его доверия, стать для него спасителем».
Грузовичок затормозил у указателя перед поворотом, водитель стукнул по задней стенке кабины:
– Товарищ майор, ваша остановка.
Позади загремели шаги, за стеклом с потеками от дождя показался майор Снитко. Он поймал взгляд Шубина и кивнул:
– Спасибо, товарищи, что подбросили. Счастливого пути. – И зашагал уверенной, отработанной на плацу походкой.
Старик проводил его взглядом и выжал газ до упора, так что его полуторка рванула по дороге вперед. С каждым оставленным позади метром морщинистое лицо становилось все мрачнее. Вот показалась колючая проволока, деревянные бараки и вокруг них – серая масса из людей. Шинели и обмундирование на пленных были такими грязными и оборванными, что разобрать звания или род войск по знакам различия, да еще и на ходу, было совсем невозможно. Военнопленные таскали бревна, обтесывали доски, копали ямы на территории, сооружая еще бараки для следующего пополнения. Лица их были серыми от грязи, одинаково унылыми и печальными. Здесь, в плену, за ограждением, в холодных, наспех сооруженных зданиях бывшие военные начали понимать, куда привело их слепое служение Гитлеру. При виде машины стройка на секунду замедлилась, а затем снова зашевелилась, как огромная серая тысяченожка.
Грузовик остановился у больших ворот, но после проверки документов проехал внутрь. Возле небольшого сарая их встретила маленькая фигурка в огромной телогрейке и сапогах. Сначала Шубину показалось, что перед ним ребенок. Только когда он вылез из кабины и рассмотрел лицо под большим вязаным платком, то понял, что груз принимает маленькая худощавая женщина лет сорока. Она взглянула на его раскрытую армейскую книжку:
– Здравствуйте, доктор. Меня предупредили, что вы прибудете. Как добрались? – Женщина кивнула двум пленным в ватниках и коротко приказала на немецком перетаскивать мешки и ящики в сарай. Сама с карандашом и бумагами встала рядом, чтобы отсчитывать единицы груза.
Глеб Шубин тихо ответил:
– Все нормально. –
