обращали внимание многие музыканты, знакомившиеся с воспоминаниями Гофмана. В словах А. Г. Рубинштейна кратко сформулирована концепция степени свободы интерпретатора, в ХХ в. нашедшая свое развитие в творчестве выдающихся российских педагогов-пианистов, в частности, А. Б. Гольденвейзера. Суть ее в том, что только исполнитель, который наиболее полно воплощает намерения автора, выраженные в тексте, имеет право уже за рамками этих намерений, опираясь на текстовой фундамент, проявлять свою творческую индивидуальность. Попытки «оригинальничанья» путем примитивного искажения текста, во времена Рубинштейнов столь популярные, свидетельствуют как раз о творческой беспомощности исполнителя.
Преемник творческого метода А. Г. Рубинштейна в педагогике ХХ века Г. Г. Нейгауз полагал, что воспоминания Гофмана о занятиях у Рубинштейна дают наглядный пример лучшего педагогического приема, постановки важнейшей задачи, указывают прямой путь к цели исполнения. После прослушивания пьесы А. Г. Рубинштейн задавал вопросы о характере музыки: какова она – драматична, лирична, саркастична, торжественна, радостна, скорбна и т. д.? «Правильные ответы на такие вопросы, – пишет Г. Г. Нейгауз, – ответы, конечно, не словесные только, но конкретно воплощенные в исполнении, являются, мне кажется, высшим достижением педагогической мысли и практики, самым полным итогом совместных усилий педагога и ученика» [93. С. 193].
Чрезвычайно интересно с педагогической точки зрения упоминание Гофмана о том, что А. Г. Рубинштейн не позволял ему приносить на урок одно и то же произведение более одного раза. Антон Григорьевич объяснял это тем, что во второй раз он будет говорить совсем другое. По мнению Г. Г. Нейгауза, это «…свидетельствует о том, что А. Г. Рубинштейн был удивительный педагог и психолог. Он, очевидно, боялся смутить юношу, как бы талантлив тот ни был, слишком большой широтой и богатством своих музыкальных концепций, он сознательно ограничивал себя как педагог, он давал не все возможные советы, но только некоторые – самые нужные» [Там же. С. 200].
Еще одну знаменитую фразу, сказанную Гофману А. Г. Рубинштейном, уже в течение многих десятилетий повторяют музыканты. На вопрос об исполнительских средствах А. Г. Рубинштейн ответил: «Играйте носом, но чтобы хорошо звучало!» [43. С. 42.] Гофман трактует эту фразу как «помоги себе сам!» В ней есть и еще один скрытый смысл: А. Г. Рубинштейн в эпоху, когда пианистические средства несли на себе отпечаток множества условностей, решительно утверждал приоритет содержания над средствами. Главное, по А. Г. Рубинштейну, «чтобы хорошо звучало», т. е. содержание, а средства могут быть любыми, так как они вторичны.
Если для А. Г. Рубинштейна с его гигантским размахом деятельности педагогика была все же не основным занятием, то его младший брат посвятил ей всю жизнь. Еще в молодости, когда Н. Г. Рубинштейн давал частные уроки и преподавал в Николаевском сиротском институте, он был известен как великолепный педагог; после образования музыкальных
