чужую личность и чужую волю.
– Не отводи взгляд, – приказал он и в его голосе послышалась далекая мелодия, навевавшая мысли о давно истлевшем и обратившемся в прах древнем городе, который ныне – лишь пара десятков строк в учебниках по истории. – Смотри внимательно.
Дрожь ужаса прокатилась по телу.
– Значит, – с трудом вымолвила я, еле размыкая челюсти. – Морин недалеко уехала?
– Верно, – величественно кивнул Макс. – Она меня предала. И поплатилась за это…
– Где она? – мои руки помимо воли стиснулись, отчего ткань под пальцами угрожающе затрещала.
– Мертва, – равнодушно проронил Макс, приближая свое лицо к моему. Но пугало не это. Пугало то, что он смотрела на меня, а ощущение было будто заглядывает в самое сердце и видит то, кто до него никто не видел.
Я еще не успела начать воспринимать Морин как часть своей семьи, а уже потеряла её.
Стало грустно. Она не должна была умереть. И всё же её больше не было, потому что в словах Макса, а может быть и самого Змея, который теперь сидел в моем бывшем друге, я не сомневалась.
– И что? Вы теперь мыслите вместе или по отдельности? – я не могла не задать этот вопрос, слишком давно хотела получить на него ответ.
– Когда как, – качнул головой бывший друг и ловко переложил меня на подушки, лежать на которых было несравнимо удобнее, чем болтаться в воздухе на одной лишь мужской руке. – Иногда вместе, а иногда по отдельности.
– А идея покромсать меня на куски принадлежала Максу или Змею? – прямо спросила я.
Взгляд его потемнел и наполнился чем-то очень нехорошим. Прикоснувшись к моему плечу, где кожа вокруг разреза до сих пор была красной, припухшей, вздутой, он нежно пробежался кончиками пальцев по кровавой корке.
– Мне жаль, что пришлось причинить тебе боль. Мне невыносимо видеть раны на твоем теле. Я этого не хотел… ни один из нас не хотел. Но ты не оставила нам выбора.
– Выбор был, – выплюнула я ему в лицо. – И ты выбрал неправильно!
Его пальцы, лежащие на моем плече, с силой сжались, вспарывая не успевшую зажить плоть, которая была повреждена не просто абы каким клинком, а серебряным. И возможно даже заговоренным.
Застонав, я попыталась оттолкнуть его от себя, но это было всё равно, что пытаться бороться с Годзиллой.
Решив повторить предыдущую неудачную попытку, я согнула правую руку в локте, отвела назад и замахнулась, метя Максу в кадык. Одновременно левой попыталась перехватить его запястье, чтобы выкрутить в болевом приеме.
В какой-то момент мне даже показалось, что всё получилось. Ровно до той секунды, когда он легко перекинул меня через себя, мы еще раз перекатились на постели, широта которой позволяла играть на ней не только в такие игры, но даже в прятки, и упал сверху, вздернув мои руки вверх.
Я задрожала с прежней силой, сама поражаясь такой реакции.
– Тебе страшно, – словно
