вот Леша меня бросил. Он же никогда не вернется! Я ведь помню, как он говорил о том, что мы поженимся совсем скоро. Значит, он хотел этого ребенка. Но тут же в голову приходят мысли о том, что его не было полторы недели, и я не знала, что с ним. Тогда я начинаю злиться. Бросаюсь всем, что попадает под руку. Одеяло, подушка, срываю простыню с дивана, сметаю с табуретки стоящую на ней чашку с водой. Она разбивается, а вода растекается по потертому старому паркету.
Кричу. Громко, протяжно, с истерикой. Мне плевать, услышат ли меня соседи. Кусаю обшивку дивана и бью по нему кулаками, выплескивая всю ярость.
Спустя полчаса обессиленная и совершенно вымотанная сворачиваюсь клубочком на диване и тихонько всхлипываю. Слез уже нет, я все выплакала. Только дышать пока еще тяжело. И надо как-то заставить себя принять то, что теперь у меня не будет ни Леши, ни ребенка от него.
Глава 5
Вечером я сижу и тупо смотрю в окно. На улице уже темнеет, но я не замечаю красоту закатного солнца, а еще меньше стараюсь замечать веселый смех ребятни, резвящейся на детской площадке. Боль внутри меня притупилась, теперь она лишь звенит фоновым шумом. Голова гудит от боли, а низ живота тянет. Подперев подбородок ладонью, я пялюсь в пространство невидящим взглядом.
– Любань, я супчик сварила, – слышу за спиной.
– Спасибо, я не хочу, – отвечаю механическим голосом.
– Доця, ну не убивайся ты так. Знаешь, сколько абортов делают женщины за свою жизнь? Я вон аж три сделала. И ничего, живая.
Я поворачиваюсь лицом к ней и смотрю без единой эмоции. У меня нет ненависти к маме. Я ее даже понимаю. Она беспокоится о своем ребенке. Но пока моя собственная боль сильнее понимания и сострадания.
– Ладно, – вздыхает мама. – Я пойду к себе. А ты это… поешь, ладно?
– Потом, – шепчу я и снова отворачиваюсь в окну.
Когда же наступит полное отупение? Когда я перестану ощущать внутри себя этот огненный сдавливающий шар, обжигающий мои внутренности?
Остаток вечера я живу на автомате. Маме даже удается затолкать в меня одну поварешку супа и чашку чая. Приняв душ, я переодеваюсь в теплую пижаму, потому что меня знобит. Забираюсь под одеяло и смотрю с мамой новости. Телевизор стоит в моей комнате, так что я не могу попросить маму выключить его и оставить меня одну. Приходится терпеть.
Ближе к десяти вечера раздается звонок в дверь. Мое сердце нервно дергается, но я не двигаюсь с места.
– Кого это принесло в такой час? – бурчит мама и идет в коридор. Я сажусь на диване, спустив ноги на пол. Внутри так грохочет, что я едва слышу, как мама поворачивает замок и приоткрывает дверь, оставляя ту держаться на цепочке. – Чего тебе?
– Мне Люба нужна, – слышу голос Леши.
Вскакиваю. Потом снова сажусь. И опять встаю.
Я не знаю, как себя вести. Хочется броситься в его объятия и просить прощения за то, что сделала с нашим ребенком. Но в то же время и наказать за то, что не давал о себе знать почти две недели.
