не умерла. Сознание почти отключилось из-за невыносимой боли, во рту стоял вкус крови. Даже не успела ничего понять. Вот она, живая и здоровая, просто немного напуганная, бежит по зачарованному лесу, окутанному туманом. А в следующий момент – пустота.
Кровь заливала все вокруг. Она текла из распоротого остро заточенным колышком живота, словно лопнул воздушный шарик, наполненный водой. Изливалась толчками, обжигала, окрашивала усыпанную еловыми иголками землю. Боль была такой сильной и оглушающей, что сразу пропали все звуки. Рокот деревьев, щебетание птиц, завывание ветра. Даже хруста веток под ногами преследователя и натужного дыхания больше не слышно. Хотя именно его Эвелин ждала больше всего в надежде, что кто-нибудь найдет ее, увидит распластанное в яме, приваленной веткам, израненное тело. Перед лицом смерти отступает нелепая вражда и взаимные оскорбления. Люди перестают помнить плохое и легко могут сменить гнев на милость. В конце концов, даже серийных убийц выпускают по условиям условно-досрочного освобождения.
Ей до них далеко…
Боль растекалась по телу и уже становилась чем-то привычным. Эвелин чувствовала, что теряет силы – что они вытекают вместе с кровью, пропитывают деревянные колья, смешиваются с землей. Жутко хотелось спать. Словно она не спала весь вчерашний день.
“Ничего. Всего на минутку. Меня скоро найдут…”
***
Она хотела побыть в тишине, пройтись по местам, знакомым с детства. Попытаться принять верное решение или вовсе отказаться что-либо решать. Но события развивались слишком быстро. Не нужно подходить близко или общаться с незнакомцами, которых занесло в это безлюдное место, чтобы понять, что произошло что-то ужасное.
Энди Джонс прибыла в поселок под вечер, сразу проехала до самого конца улицы у небольшого сквера, загнала машину под навес и зашла в дом. Было уже темно. Она устала с дороги, потому сразу легла на пропахший сыростью матрас, накрыв его валявшимся в багажнике машины пледом, и тут же уснула. А проснулась от женского крика.
“Что я тут делаю?” – крутился в голове вопрос, пока она осторожно спускалась по лестнице. Подошла к входной двери, на секунду замешкалась, обернулась назад.
“Что я пыталась тут найти?”.
Вопросы оставались без ответа. Этот дом оказался чужим. Тут не осталось ничего, что она бы помнила – или что хотелось бы помнить. Все детство Энди сражалась за внимание родителей, пыталась выиграть эту гонку у старшего брата и совсем недавно узнала, что в гонке участвовала только она. Всем остальным было плевать.
Ему было плевать.
Озираясь по сторонам и не находя, за что знакомое мог бы зацепиться взгляд, Энди жалела, что потратила все выходные на эту поездку. Она ехала сюда умереть. Но, кажется, впервые в жизни хотела жить.
С улицы доносились голоса. Ее бывший отчий дом находился дальше всех по улице, надежно укрывался от любопытных глаз за деревьями, и можно не переживать, что
