и не ждёшь его. Дивен птах удивлением. А душа дивом жива…
Малко не успел договорить – ощутил душистый поцелуй в щёку. Не было слаще мига в его жизни.
Хельга протянула ему белую ленту, что повязал ей старый жрец. Много услышалось в этом жесте. И Малко поцеловал её плечо в кожу плаща.
Страшный свист оборвал соловьиную трель. Малко схватил Хельгу и повалил за бревно.
– Стрела!
Сердце колотило в горле, а ночь-предательница сняла чёрный покров, уступая рассвету. Снова просвистело. Глухой стук в ближний ствол – воткнулось острие.
– Кажись, крикнул кто-то! – ответила Хельга. – Будто стоны там. Ранили кого!
– Ползи вниз. К реке. С нашего берега стреляют. К обрыву надо…
Они сползли к песчаному скосу. Малко пробовал спуск по сосновым корням, что торчали из отвесной стены над рекой. Точно веревочная лестница плохого мастера.
Но снова полилась трель соловья, будто и не было ничего. Страшная в своём безразличии песня. Убьют тебя или нет, а соловей будет петь одинаково.
Но эта трель была той нитью, по которой душа Асмунда нашла ход обратно из навьего мрака в мир живых. Варяг привалился к широкому, как стена, стволу липы. Даже такое укрытие не спасло его – в плече торчало древко стрелы. Конопляный отвар, выпитый им недавно, действовал – он почти не чувствовал боли, только неловкость движений. Рука слушалась с запозданием и казалась неподъёмной.
Он отложил свой короткий мадьярский лук, здоровой рукой обломил конец древка, попытался вытащить наконечник, и тут простонал от боли – наконечник был явно широким и с лёгким винтом. Вонзаясь в плоть, такой разрывает её по кругу и закапывается, точно гарпун. Вытащить его можно только продавив насквозь ту часть тела, куда попала стрела.
Конечно, бывалый воин Асмунд уже терпел раны стрелами. В былые дни он хорошенько заливался брагой, пока боль не затуплялась в пьяном дурмане, и тогда корчевал кровавые пни. Конопля лишь немного помогала, и скорее взвинчивала нервы – тысячи мыслей неслись отчаянно.
Как это могло выйти? Его задумка сорвалась. Кто-то следил за ним, и теперь выстрелил сам. Попал в него первым. А ведь план был отменный!
Высмотрев и выспросив следы Хельги и Малко, он пробрался сюда, к реке и засел в корнях старой липы. Отсюда были видны силуэты двух любовников. Асмунд долго не мог разобрать, кто из них кто, пока Малко не встал и не снял с себя плащ. На фоне светлеющего востока Асмунд рассмотрел широкое стройное тело княжича. Не оно должно было стать мишенью. Асмунд собирался убить Хельгу.
Прекрасный повод навлечь на древлян гнев господина Великого Киева! А когда людоеды поймут, чем псина пахнет, тут князь древлянский своей дочерью и откупится. Отдаст её в Киев за порченый товар, а то и сразу двух дочерей отдаст. Ингвар вряд ли откажется – бояре и дружина захотят союза племён, уж коли никого из иных княжон не выбрал малец. А Ингвар бояр и дружину слушается, как отца родного Рюрика, которого не знал… Возьмёт древлянку,
