рядом бубнов, и снова стало легко и смешно.
– Очистили так очистили, – заключил Свенельд, оглаживая живот и рёбра, – нам бы такой мёд научиться варить!
– Прихватим завтра с собой пару жрецов. Плашмя по голове и поперёк седла.
Смех уже не помещался в груди. И варяги были готовы лечь отдохнуть прямо тут, среди сотен чужих ног, срубив мечами те, что помешают. Как вдруг вышли к зарослям, где Асмунд оставил Хельгу. Но там уже не было ни гридней, ни девицы. Только на ветке бузины змеилась верёвка.
Хельга исчезла. Асмунд нервно хохотнул и упал в песок на колени. Свенельд оскалился.
– Это как же так?
Он смерил взглядом собрата и с размаху смазал тому по затылку. Асмунд вскочил, качнулся, бросился – кубарем два тела скатились в реку. Вода остудила. Сплюнув кровь, Свенельд прошептал:
– На колу из зада в рот…
– И не за то, что скверна, – прибавил Асмунд, – а что девку про…
***
На тёмной ночной листве белыми брызгами – лепестки вишни. Их смыло ливнем с ветвей на всё вокруг.
– А душисто как, страсть! – Хельга сжалась под широким плащом.
Его набросил ей на плечи Малко. Они сидели над рекой среди вишен и встречали рассвет. Он пока лишь выбелил восток, но ещё не тронул багрецом горизонт. Ночь держала власть. Ливень был коротким, и только освежил запах земли в пыльце.
Малко сидел рядом на бревне. Он робел тронуть её слишком горячую кожу. Несколько раз это было случайно – когда накидывал плащ, чтобы не замёрзла, когда давал руку перейти ручей. Ещё снял с её шеи комара. Рука горела от жара мокрых волос, до которых коснулся.
Ему самому недавно исполнилось шестнадцать. Он ещё не знал женщин, а Хельгу трогать не смел – она, конечно, уже могла иметь детей, и пахло от её мокрой косы по-женски – сладко-горькой смородиной. Но то не корень врастал в чернозём, а два крыла шуршали в листве.
Он подвинулся к ней вплотную, приобнял.
– Ты знаешь, кому я венчана? – спросила она, чуть отпрянув.
– Кому же ещё? Кто княжьего сына затмит? – уверенно спросил Малко.
– Только сам князь. Господин Великий Киев.
– А ну смеяться, – он легонько толкнул её локтем.
– Да не смеюсь я. Ведут меня к нему.
Хельга впервые прямо посмотрела ему в глаза. Два мокрых огонька в лунном свете.
– Ну и что? – он отвёл взгляд и мотнул ещё не обритыми на мужицкий манер кудрями. – Будешь моей, я его сюда не пущу. У нас своя земля, да свой народ. Придёт время, и Олегову дань смахнём!
Говорил Малко это так, будто завтра сам собирался идти копьё ломить на Киев. Хельге этот буйный норов был по нраву.
– А ну если разлюбишь?
– Что ты!
– У вас у князей по десяти жён, а я простая, не боярская – зарежу их всех или сама зарежусь.
