а с прозеленью. Зато улыбался он хорошо – во весь щербатый рот, от уха до уха.
– Коржик, так расскажешь мне про село?
– А куда идёшь?
Я напряглась. Из названий городов я слышала Галарэн да Марен-Кар. А деревень вовсе не знала. Выбрала второй.
– Уу-у, это далеко… – присвистнул парень. – А откуда?
– Из Кривых Сосен из-под Бердена. – Я уже сообразила, что называть свою деревню не следует, а всяких сосен, что кривых, что сухих, что раскоряченных, у нас по округе раскидано полно было. Поди найди. – Хотела по лесу спрямить, вот и заплутала. Сама не знаю, где я. Это – Южный тракт?
– Во дура! – восхитился малец. – До тракта ещё лиг сто на юг. А это так, дорога. Хотя тут тоже купцы ездят. За Сайраганом дальше на запад Тимир, потом Зула, потом Карсан. А уж как пройдёшь, там и до большака на Марен-Кар недалеко. – Замолчал. Потёр нос, размышляя о чём-то. Потом протянул: – Через нас по осени купцы на ярманку в Марен-Кар ездют. Тебе б к ним прибиться. Но тут без денег, ясное дело, никак. – И блеснул на меня хитрым глазом: – Я тут придумал кое-что, но сама понимаешь, не бесплатно!
Да что я понимаю-то? Коржик – первый, с кем я заговорила, выйдя за порог родного дома.
– Слушай! А потом скажи, согласна али нет. Говорят, что на постоялом дворе девку ищут для работы. Если хочешь, отведу туда. Но половину первого заработка отдашь мне!
Ух ты! Наверное, это лучше, чем за таганок варёной картошки чужой огород полоть да копать. И деньги там. И купцы опять же! Но всё же уставилась Коржику в глаза и спросила:
– А что делают девки на постоялых дворах?
– Работают, вот что! За постояльцами убирают, еду готовят да подают.
Ну, коли так, я согласная.
– Веди!
– Не. Сначала к колодцу. Ты вся чумазая. Куда тебя возьмут?
Ох, так я и думала!
Хозяин постоялого двора, Варек, чем-то напоминал нашего старосту Енифа. Не бородой – та была чёрной, а не сивой, и заметно короче, ровно стриженой. И стать казалась иной – Варек был почти квадратным, широким не только в плечах, но и в поясе. Прищуром глаз, что ли. Да манерой не говорить, а командовать, распоряжаться. Одет Варек был в добротные, дёгтем мазаные сапоги, чёрные же штаны, красивую сатиновую – бордового цвета – рубаху с вышивкой вдоль пуговиц. Вышивка была совсем не похожа на то, как делали в Красных Соснах – не цветы на длинных стеблях, а синие да жёлтые непонятные закозючки. Но смотрелось богато.
– Ты слышишь, что я спрашиваю? Коржик, ты мне глухую приволок? Или дуру?
Ох. Снова меня дурой обозвали.
– Простите, хозяин, засмотрелась, – попыталась я, как могла, исправить ротозейство. И низко, в пояс, поклонилась.
– Зовут как? Сама откуда? И скока лет?
– Зовут Син. Пришла из Кривых Сосен, что под Берденом. Иду к Марен-Кару, там моя тётка, сестра отца, живёт. А лет мне шестнадцать.
Пока спешила за Коржиком по деревне, успела продумать, что и как говорить.
– Если к тётке идёшь, зачем тебе работа?
– Одна
