из пары брёвнышек на другой берег. Там начинались вырубки, а за ними подступал бор. На пару лиг вглубь я забиралась – а вот дальше не была никогда…
Интересно, когда поутру замычат недоенные коровы и обнаружится, что я пропала – станут ли меня искать? Казалось бы, смысла нет. Ведь что замуж за того козла, что добровольно в лес – для отчима главным было от меня избавиться. Имелось только одно «но» – уж очень Ортей не любил, когда ему перечили. А я сейчас точно поперёк воли пошла…
Пока прикидывала так да эдак, добралась до ручья. Вышла почти к самым брёвнам. Подумала-подумала… Потом сняла башмаки. Стянула штаны. Хлопнула по ляжке, в которую немедленно впился голодный комар. И потрусила вдоль берега, в поисках спуска поудобнее. Съехала, чуть не потеряв котомку, в прибрежную тину. Выругалась. Кое-как выбралась на середину мелкого ручья. А потом двинулась дальше, вверх по течению. Бурча под нос и пытаясь отмахиваться от комаров, которых вокруг меня вилось уже целое облако. Дно под ногами было песчаным, с редкими камнями. Берега казались чёрными. А мои шаги, шлёпанье по воде – слишком громкими. А ещё мнилось, мерещилось, чудилось – что кто-то смотрит в спину из темноты. Вот сейчас отвернусь – а он как прыгнет! Страшно, очень страшно… Может, пока не случилось беды, вернуться? Сейчас часа три пополуночи, добегу, спрячусь в хлеву на сеновале, утром подою коров – никто и не заметит, что куда-то уходила.
Ох, так хочется… С тоской поглядела на восток.
Вот только что потом? Толпа пьяных чужих мужиков и баб, провожающих меня в горницу вместе с противным сивобородым? Я же уже поняла, что тот будет бить. Не потому, что не слушаешься, не потому, что надо, а потому, что ему это нравится. Унижать, видеть страх, даже ужас… Да лучше пусть меня звери в лесу сожрут, чем такое!
Примерившись, обнаружила, что если не поднимать ноги слишком высоко, плеска меньше. Только вода не по-летнему холодная, ступни стынут.
Поднимаясь по течению, я искала две вещи – бревно, для того чтобы удобно подняться на берег, и кусты пижмы, о которой мне стоило бы вспомнить раньше. Листья похожего на яичницу-глазунью сорняка, растёртые в ладонях, давали терпкий запах, отлично отгонявший гнус. Да и собак со следа такое сбить поможет, если отчим всё же вздумает меня искать…
Шлёпала я вдоль ручья ещё долго. Хорошо, что нашла пижму – характерный силуэт с плоскими соцветиями на фоне подсвеченного луной неба обнаружился прямо на берегу – я даже из воды не вылезала. Натёрла ладони, руки, ноги, пострадавшую от комаров шею. Гнус продолжал виться вокруг, но не садился. И ладно. А то б ещё немного, и я сама сидеть бы завтра не смогла. И так уже и бёдра, и зад чесались нестерпимо. Наконец я углядела подходящее пологое бревно. Потрогала. Вроде нескользкое, кора ещё не сгнила. Вылезла из воды, отряхнулась. Натянула портки. А потом надела не те башмаки, в которых ушла из дома, а другие – осенние – сапоги. Вот так! Теперь ищите меня!
Выбралась на берег, и, аккуратно ставя ноги, – старых корней от невыкорчеванных пней тут было полно – пошла
