где-то рядом.
– Все равно, Шура, надо в нашу деревню идти, – проговорила ей Дуся. – Там в погребах что-нибудь возьмем. И дороги все знаем.
Александра Ильинична молча кивнула ей в знак согласия и, задыхаясь от быстрой ходьбы и тяжелой ноши, продолжала свой нелегкий путь, увлекая за собой остальных, не давая им замерзнуть и упасть духом в столь тяжелый момент жизни.
Уже в родной деревне попытки проникнуть в уцелевшие погреба не дали никакого результата, по причине то, что талая от пожаров вода залила все низины, овраги и подполы, замерзнув потом и сковав все льдом, тем самым погубив те запасы, что еще не были разворованы бесцеремонными и безжалостными немецкими солдатами. В беспомощности женщины бродили между черными останками своих сгоревших домов и сараев, пытаясь найти что-нибудь, что могло им помочь согреть и накормить голодных детей, которые уже не плакали, а стонали от пробиравшего насквозь их маленькие тельца мороза.
– Идти надо, нельзя стоять, сдохнем так! – трясущимся голосом проговорила Александра Ильинична и снова демонстративно повела за собой всех, кто был с ней.
Едва она тронулась, как уже обежавшие все вокруг дети и подростки приволокли откуда-то довольно большие деревянные санки и огромный плетеный короб, что сразу же был водружен поверх найденных саней, а внутрь его были посажены самые маленькие дети, что до сих пор были на руках у матери и старшей Шукалой. Ведомые ей женщины поочередно стали тащить за веревку груз с малышами, а бежавшие следом ребята постарше придерживали его, чтобы тот не опрокинулся.
Как на зло, усиливавшийся мороз заставлял всю процессию держать высокий темп движения, постоянно переходя с быстрого шага на легкий бег, пока кто-нибудь из самых младших или самых старших не начинал задыхаясь причитать и умоляюще просить сбавить скорость.
– Не могу больше, дочь! – простонала мать Александры Ильиничны.
– Дуся, тащи ее! – не поворачиваясь прокричала та, хватая за воротник пальто своего восьмилетнего сына, который уже терял силы и почти перестал самостоятельно переставлять по дороге ноги.
– Мама, не могу больше, дай отдохнуть! – захныкала смертельно уставшая Оля.
– Давай отдохнем, Шура. Часа два уже бежим. Ведь нет никого за нами, – не выдержав, остановилась обессиленная Дуся и начала смотреть на удаляющуюся и петляющую в поле дорогу, по которой они преодолели уже несколько километров пути.
Преследования не было. Скованные холодом окрестности выглядели безжизненно пустыми. Маленькая процессия вырвавшихся из лап смерти людей одиноко расположилась на безлюдном ледяном пути, где еще днем ранее двигались отступающие гитлеровские части.
– Нельзя стоять! – простонала шатающаяся от усталости Александра Ильинична. – Идти надо. Нам до темна до Черни добраться нужно. Там к кому-нибудь попросимся, отогреемся. А сейчас нельзя стоять. Детей поморозим.
