приемной матери Анжелики разительно контрастировало с изображенными на фреске у нее за спиной жуткими сценами.
Стражники впустили девушку-служанку, которая принесла на серебряном подносе стакан с мятной водой, и сразу закрыли за ней двери. Служанка быстро подошла к Анжелике, и та, желая как можно быстрее избавиться от привкуса пепла во рту, с удовольствием отпила несколько долгих глотков.
Когда она вернула стакан на поднос, приемная мать уже стояла рядом.
Мико была миловидной женщиной: скуластое лицо с острым подбородком и широким лбом, черные прямые волосы, а виски уже чуть посеребрила седина. Она эмигрировала из Азуны тридцать лет назад, но продолжала носить традиционную азунскую одежду – платье-халат с широким шелковым поясом и длинными волочащимися рукавами.
– Ты пришла позже, чем мы ожидали, – сказала Мико. У нее был странный акцент – родной азунский с примесью ставшего родным ваеганского. – Адела вернулась час назад.
– Были кое-какие дела.
Анжелика проскользнула мимо приемной матери к лестнице. Вспышки огня на арене было недостаточно, ей не терпелось взять в руки скрипку, которая хранилась в комнате для музицирования.
– Как прошла встреча с его величеством?
Анжелина повернулась вполоборота и, теряя терпение, ответила вопросом на вопрос:
– А мама разве тебе еще не рассказала? Какой смысл спрашивать меня?
Теплая улыбка слетела с лица Мико. Она собралась что-то сказать, но потом, вздохнув, тряхнула головой, как будто передумала:
– Хорошо, не буду тебе докучать.
С этими словами она удалилась в сторону сада.
Анжелика шумно выдохнула. Ей совсем не нравился даже намек на чувство вины.
Как только шаги Мико стихли, она подошла к фреске.
Четыре элемента. Четыре бога. Четыре дома. Каждый как эти стихии, со всеми их достоинствами и недостатками.
Риша Вакара – земля, упрямая, как сказал Эран. Николас Кир – воздух, переменчивый и непредсказуемый. Данте и Таисия Ластрайдер – вода, изворотливые, непокорные, легко приспособляющиеся.
И она…
Анжелика прикоснулась кончиками пальцев к пламени, которое изрыгал крылатый дракон. Провела по изгибам его туловища, и знакомый голод вцепился ей в кишки.
Анжелика была огнем, она была готова сжечь, превратить в пепел каждого, кто встанет на пути Мардова.
IV
Николас Кир взвесил на руке меч и на мгновение представил, как вонзает его в горло отца.
Подумал, что, наверное, это не самая лучшая мысль для того, кто стоит посреди базилики.
Подошли священники с позолоченными доспехами. Они были в длинных туниках из желтого шелка и мешковатых белых штанах, их глаза были подведены мерцающей пудрой. Самые старшие были обриты наголо, чтобы были видны татуировки в виде солнца на затылках.
Некоторые из
