кого видала во сне.
Шами беспрекословно выполнила распоряжение.
Оскорбленный в лучших чувствах евнух молча отъехал от колесницы. Обида, по-видимому, оказалась настолько велика, что он не мог сдержать слезы. Ассирийцы, скифы, пешие воины, глядя на него, покатились со смеху. На Сарсехима указывали пальцами и хватались за животы. Вконец раздосадованный евнух отъехал от каравана – там он дал волю рыданиям. Как только всадники различили всхлипы, веселье перешло всякие границы. Всадники, в большинстве своем дикие люди, принялись активно передразнивать несчастного, кое-кто принялся подвывать, другие начали раскачиваться, третьи рвать волосы на голове. Вконец обозлившийся евнух догнал караван и принялся швырять в обидчиков пучками травы, которые он срывал, наклоняясь направо-налево.
На шум из повозки выглянул Нинурта-тукульти-Ашшур. Некоторое время он с интересом наблюдал за евнухом, потом зевнул и вновь укрылся в полости. Между тем обидчики – куда более умелые наездники – осыпали Сарсехима ворохом сорванной травы. Тот, спасаясь от них, резко повернул в степь.
У Шами вновь начали слипаться глаза. С приходом дремы ее посетила пугающая мысль: от чуда, оказывается, можно ждать чего угодно!
За две недели, которые караван находился в пути, она возненавидела своего жениха до такой степени, что, вспоминая о нем, ее буквально подташнивало. Заключенная в повозку, она готовила себя к самому худшему, что может ждать женщину, – к пренебрежению. Она запретила себе мечтать о чуде, пыталась заставить себя смириться.
Ожидаемое, составленное в Вавилоне будущее рухнуло разом и напрочь. Мир, до того стиснутый до размеров ненавистной колесницы, вдруг распахнул перед ней дивные красоты – обильный травостой, среди которого просвечивали капли отцветающих тюльпанов, волнистый водораздельный окоем, голубое небо, и на фоне этого сияющего головокружительного бездонья ясно всплывало манящее, но от этого не менее ужасающее лицо ассирийского бандита. Ардис полагает, что от подобного поворота судьбы добра ждать не приходится. Что из того, утверждал старик, что Нину родом из высокопоставленных, – от этого он не становился менее бандитом. Ты, Шами, полностью в его руках. Трудно рассчитывать на снисхождение, когда имеешь дело с ассирийцем.
Дремота наполнилась предчувствием неотвратимого позора, размена пусть и нагоняющих нестерпимую скуку, но все-таки помещений царского дворца на полутемные, грязные кельи ассирийского гарема, предназначенные для наложниц из простонародья. Соседки будут щипать ее, смеяться над ней, терзать напоминанием о царском происхождении. Помнится, в Вавилоне ей удалось постоять за себя. Улучив момент, она отрезала ко су у самой злой насмешницы Гулы.
Как оно будет в Ашшуре?
Шаммурамат едва не расплакалась, но тотчас осадила себя – не хватало еще дать волю слезам!
Божественная синь – простор великого Шамаша-Солнца – доброжелательно поглядывала на нее. Всесильная Иштар[7] тоже была на ее стороне. Это было так же верно, как и предначертание судьбы – ее шимту[8], – ведь не для того ее избавили от Ахиры, чтобы
Ша́маш – всевидящий бог солнца, небесный судья и защитник справедливости, покровитель предсказателей и гадателей.
Иштар – вавилоно-ассирийская богиня любви, плодородия и войны. Астральное соответствие – планета Венера. В образе Иштар, по-видимому, слились образы нескольких богинь. Наиболее распространенные эпитеты – владычица богов, царица царей, яростная львица, повелительница львов, Иштар-воительница, Ирнини, что означает «победительница», Белет – владычица.
У западносемитских народов – сирийцев, финикиян, евреев – она выступала под разными названиями: Астарта, Ашторет. У сирийцев (арамеев) – Ашерту.
Шимту – некая сила, сопутствующая каждому объекту (человеку, существу, предмету или явлению), совокупность всего, что происходит с этим объектом, его положение, свойства и природа – в той мере, в какой все это (пред)установлено, (пред) определено для него кем-то или чем-то извне, независимо от его собственной воли и целеположений (если они есть). В частности, все, вмененное одним существом другому (например, царское пожалование или нечто, завещанное частным лицом в чью-то пользу), считалось шимту.
В жизни человека также сопровождают илу, которую можно рассматривать как некий трудноопределимый духовный дар, относящийся к элементу божественного в человеке; его судьба – иштару; его индивидуальные характерные свойства – ламассу; его жизненная сила – шеду. Сочетание всех четырех внешних проявлений составляет жизненный опыт индивидуума.
Следует добавить, что ламассу (как и иштару) нередко олицетворялась с неким существом, «гением», сопутствующим человеку.
Считалось, что человека на протяжении жизни сопровождает пара сверхъестественных существ, или демонов. Они совершенно не похожи на духов-хранителей. Их значимые имена говорят сами за себя: один называется «тот, кто дает хорошее», или «хороший демон»; другой – «тот, кто приносит несчастье», или «злой демон». Как и соответствующие им греческие фигуры (ср. eudaimoniau kakodaimonia), они, по-видимому, ведали успехами и неудачами человека.
