который Анну Ивановну сбил?
– Трое, и все пьяные. Сильно. – Он смотрел на меня, внимательно прищурившись.
Я выбросил из стакана в рот последние коньячные капли.
– Я с самого начала это знал. Вернее, старик мне сказал, Ипполит Игнатьевич. Он же судиться хотел.
– Да, а ему здесь все перекрыли. Отказывают в возбуждении дела.
Я вздохнул:
– Честь мундира.
– Да какая там честь, на нары никому не охота, вот и отмазывают мужиков. Без этого нельзя. Сейчас их отмазывают те, кого они в прошлом году отмазывали.
– Круговая порука, – опять вздохнул я. Мне еще хотелось коньяку, для полного восстановления гармоничных отношений с внешним миром. Я даже как-то перестал концентрироваться на мысли, что нахожусь в заключении и судьба моя неясна.
– Круговая-то она круговая, только все пошло в этот раз не по тому кругу. У них. – Он снова закурил.
– Да.
– Не куришь?
– Нет.
Он медленно, обдумывающе затягивался.
– Говорят, первым пострадал тот, кто сидел сзади. Он вообще шофер, но ему велели пересесть.
– А, он выпал с балкона. Я слышал, – кивнул я.
– Да. Напился, пошел прогуляться, он на старой квартире жил на первом этаже, и по привычке прямо из окна шагнул на улицу, так ближе к киоску. Переломы, но живой. Через пару дней – Рудаков.
– Это перед ним Ипполит Игнатьевич стоял на коленях.
– Вот-вот, просил старик – сдайся по-хорошему. Не захотел Рудаков, и – вдребезги!
– А третий?
– Что третий?
– Вы сами сказали – их трое было. С третьим ничего не случилось?
Он затянулся.
– Пока не слышно. Пока, я думаю. А старик исчез.
– И они тут почему-то убеждены, что я знаю куда, – сказал я с искренним возмущением в голосе.
– А ты, конечно, не знаешь.
– Да откуда?! Тихий дедок, педант, зануда, я говорил – проверьте, может, к родственникам, к друзьям свалил. Морги, наконец, психушки. Скажите, вот вы сказали «пока», третьего «пока» не тронули, вы что думаете – будет продолжение?
Кончик его сигареты раскалился.
– В машине было три пьяных милиционера. Рудаков вел, он и сбил. Карпец, это тот, что упал с балкона, сидел сзади. Он не спал, но был пьяней всех. Третий сидел справа от водителя, он виноват в том, что заставил Рудакова уехать и не оказывать помощь старушке. Карпец тоже, кстати, на этом не настаивал, на помощи.
– А она была еще жива?
– Врачи говорят, что еще была, часа полтора-два. Наверно, можно было спасти. Вряд ли, но все же.
– Значит, можно было спасти?
– Маловероятно, но кто его знает. Если хочешь еще коньяка, наливай сам.
– Спасибо.
– Вина третьего немного меньше, чем вина Рудакова, но больше, чем вина Карпеца, тебе так не кажется?
– Ну-у, наверно, так.
– Одного
