новой фразой голос старика становился громче и неприятнее.
Лейтенант демонстративно снял трубку молчащего телефона и отвернулся. Ипполит Игнатьевич еще раз требовательно поработал тростью по стеклу. Дежурный гневно встал.
– Вы что там, гражданин, сдурели?!
Открылась дверь, и вошли двое милиционеров, можно было подумать, что на звук начинающегося скандала, но, скорей всего – совпадение. Они похлопывали своими дубинками по своим левым ладоням, как будто работая на холостом ходу, в ожидании настоящего дела. Милиционеры присматривались. Старик одет хоть и скромно, но прилично, немедленно применять к нему «демократизаторы» вроде бы неловко.
Дежурный вылетел из-за своей стенки:
– Ты чё буянишь, дед?
– Чего ему надо? – спросил один из милиционеров и посмотрел в мою сторону, будто прикидывая, не нужно ли и мне того же.
– Рудакова требует, – пояснил дежурный.
Ипполит Игнатьевич истово кивнул:
– Приведите его! Иначе сами будете виноваты. Я этого не хотел! – Старик почти взвизгнул под конец фразы.
Милиционеры посмотрели на дежурного.
– А где Рудаков?
– Да уехал только что. Приходите, гражданин, попозже. Вечером.
– Я из Москвы, и ждать нельзя. Может, ему уже вообще нельзя за руль садиться!
– Что он несет? – переглянулись милиционеры. – Больной?
– Мешаете, гражданин. – Дежурный рванулся к зазвонившему на рабочем месте телефону.
– Я вас очень прошу, – обратился старик к сержантам с черными палками. Те поморщились. Ситуация была дурацкая.
Открылась дверь, и вошел майор, он вел за руку Майку и снисходительно улыбался. Нет, скорее это она его вела за руку. Черт, я не отследил момент, когда она выскользнула из дежурки. Инициативный, но дискомфортный ребенок.
– В чем дело? – вальяжно поинтересовался майор. Все тихо обрадовались его появлению, особенно дежурный. При появлении погон с большими звездами обстановка у нас обычно нормализуется. Не на этот раз.
– Вы ведь Рудаков?
– Да. – Майор перестал улыбаться.
Ипполит Игнатьевич судорожно вздохнул, потом медленно, сдерживая свое падение упертой в пол тростью, рухнул на колени перед чином:
– Умоляю вас, умоляю!
Майор отнял свою большую, добрую руку у девочки и раздумывающе накрыл ею подбородок.
– В чем дело? – спросил он еще раз, но уже как власть, способная не только мирно поддерживать порядок, но и карать.
Из глаз Ипполита Игнатьевича потекли слезы, причем с разной скоростью.
– Умоляю вас, сядьте в тюрьму, товарищ майор Рудаков!
– А-а, – мощно поморщился офицер и отступил на полшага. Он понял, с кем имеет дело. И я сразу же вслед за этим сообразил, что происходит. – Уберите его отсюда. – Обратился ко мне Рудаков, мгновенно определив, что я имею прямое отношение
