Выловлю», – съязвил охранник. «Ну, смотри. Ты за меня в ответе», – сказал Василий и резко прибавил ходу. «Ты куда сорвался? Боишься, что в портки наложишь?» – спросил охранник и устремился за конвоируемым. До нужника оставалось сажени три. Василий резко остановился, развернулся и рванулся в сторону красноармейца. Не успел тот сообразить, что произошло, как Василий выхватил у него винтовку и мощным ударом колганом в лицо завалил в сугроб. Не раздумывая более ни секунды, Губин-младший с силой опустил приклад винтовки на голову охранника и не медля побежал к изгороди, отгораживающей казённый двор от базарной площади. Перемахнув через жерди, Василий рванул в сторону общественной конюшни.
Никита Губин с недавних пор новой властью был приставлен к коням и почти круглосуточно находился на службе. Домой ему не хотелось идти по причине многодетности и сварливой жены, которая пилила его по всякому случаю. Особенно Настя не любила, когда от мужа пахло самогонным перегаром. А он, бедный, без этой жидкости внутри чувствовал себя обиженным, оскорблённым и очень маленьким человеком. Вот и в этот раз, как только стало темнеть и вероятность прихода начальства в конюшню была почти нулевая, он достал из схрона бутыль и дважды приложился к ней. Настроение сразу улучшилось, смысл жизни определился и значение собственной персоны повысилось. Чтобы закрепить позитивные изменения, он хотел было приложиться в третий раз, но в это время в каморке неожиданно появился дальний родственник и командирским голосом спросил: «Где уздечка и седло с Воронко?». «Откуда ты взялся здесь? Ты же в каталажке должен сидеть?» – промямлил Никита, но взглянув на родственника, тут же осекся. «Грозен больно. Кабы по шее не надавал. Наверное, до сих пор злится на меня, что я с продотрядчиками к ним на двор приходил?» – подумал он и показал на амуницию. Василий быстро вывел Воронко из общего стойла, накинул на его спину попону, затянул у седла подпруги и дёрнув жеребца под узцы, стал быстро покидать пригон. А уже через минуту он сидел на вершне и резко дёргал рукой поводья. Обрадовавшись долгожданной встрече с хозяином и ощутив его настроение, Воронко мощной рысью понёсся в сторону моста. Уже поднявшись на правый берег Ика, Василий остановился и стал лихорадочно думать – в какую сторону рвануть. «В Большое Пинигино нельзя. Там меня быстро словят. В сторону города не прорваться. Кругом разъезды комиссарские рыщут. Да и в Буньково к тётке бесполезно ехать. У неё меня будут в первую очередь искать. Только если в Знаменщики, к Гришке рвануть? Не выгонит и не выдаст, чай. Проживу дня три, а потом придумаю, куда дальше податься», – принял решение он и отпустил поводья. Поняв команду, Воронко вновь сорвался с места навстречу своей и хозяина свободе. Спрессованный между подков снег с огромной силой вылетал из под копыт и пулемётной очередью обстреливал дорогу. И хоть на дворе господствовала ночь, холодные блики яркой луны матовым светом освещали санный путь и прилегающую к нему окрестность.
Преодолев почти
