Задыхаюсь. С проблемой боли помогают справиться таблетки. А что делать с дыхалкой, не знаю. Курить бросать желания нет. Бросить могу, по щелчку. Желания нет. Последнее удовольствие. Потому что.
Хочу газировку.
3 августа, около десяти утра
Открыл томик Александра Блока на стихотворении «Ну что же? Устало заломлены слабые руки…» О любви, о жизни и смерти. О вечности. Обо мне. Обо всех. О нас.
3 августа, утро
Ярус привёз воды. Нам первым. Заполнил все ёмкости. Он теперь водовозом работает на базе. Ему три недели осталось до конца контракта. Нервного тика не заметил. Заходил Седой. Его в другую команду определили.
Здорово, когда тебя встречают на базе, как будто ты прошёл мыслимые и немыслимые круги ада. Парни знают, что такое БЗ. Встречают с радостью, что живые. Печалятся, если кого-то двухсотит или трёхсотит. Трёхсотит – не очень печалятся. Ну, если ранение так себе. Наоборот, завидуют, что боец отдохнёт в госпитале.
На базе отдыхать не дают даже после БЗ. Сразу в караул, в лес или на промзону. Денёк на стирку и магазины, а дальше – снова в путь – до седьмого пота. Покой нам только снится.
3 августа, в течение дня
– Привет, воин! – это Мартын увидел меня, идущего из магазина. – Как ты?
– Как на войне…
– Страшно было?
– Пипец как страшно! Писался и какался каждую секунду! Еле живым ноги унёс.
– Правда?
– Да! Руки до сих пор дрожат. И не только руки. Видишь, колени ходуном ходят, – говорю, делая пару танцевальных движений.
– Воин!
Мартын на Дракона не ходит. В комендачах отсиживается. От тюрьмы прячется или срок погашает. Точно не знаю. Всем говорит, что его по состоянию здоровья не пускают. Только он здоров как бык. На вид.
– Огогоша! – это Фома-два. Улыбается. – Рад тебя видеть живым и здоровым!
– Я тоже, – смеюсь.
– Ты, случайно, туалетной бумаги не купил? Меня поселили в дом с мусульманами. Бумаги не бывает.
– Купил два рулона.
– Дай один.
– Бери.
Увидел Сургута. Сургут боец, с нашего набора. Не помню, говорил о нём или нет. Мощный парень. Высокий, мускулистый, из работяг. Не красавец, но внешность приятная. Он до моего ухода берцы искал. Для БЗ. Я тогда пожалел и свои, купленные в Москве, не отдал. Они мне велики. Неудобными оказались.
На БЗ совесть меня заела. Самому ведь не нужны, а боевому товарищу не дал. Поэтому по возвращении первое, о чём заговорил с Сургутом, – берцы.
– Берцы нашёл себе?
– Нет, вот кеды купил, денег на большее нет.
– У меня на твою ногу как раз. Новые. Муха не совокуплялась!
Зашли ко мне во флигель. Сургут померил. Как раз.
– Сколько? – спрашивает.
– Это подарок. Облегчённые, ногу хорошо держат, подошва литая. Кожа крепкая.
– Скажи
