попросил ее пройти с собой в душ.
– Что случилось? – под шум воды спросила там Вика, встревоженная заплаканным видом мальчика, у которого к тому же трусики были испачканы кровью.
– Я не знаю, что случилось. Карабас со мной что-то делал, – рассказывая это, мальчик дрожал мелкой дрожью. Он не знал, какими словами описать все то, что пережил, а потому просто сказал: – Я лежал на коне в спортзале, а он меня сзади качал. Было больно, но я терпел. Карабас назвал это упражнением.
– Успокойся! – тяжело вздохнув, утешила его Вика. – Карабас просто, как говорится, поимел тебя в задницу.
– Значит, со мной все хорошо?
– В какой-то степени – да, – с грустью в голосе отметила девушка и добавила: – Просто это твоя работа. Здесь все воспитанники так работают. Только помалкивают об этом. И ты никому об этом больше ни сейчас, ни когда-либо еще не рассказывай. Только хуже разговорами себе сделаешь. Ей-богу! А сейчас дай мне трусы. Я их застираю. А сам иди в душевую кабину.
Однако секретность их поведения была подмечена Ларисой, которая, как обычно, постаралась выслужиться перед Вадимом Петровичем.
Выслушав донос Лариски, хозяин тут же лично отыскал в жилой комнате Антона, на котором были одеты уже другие сухие штанишки. Схватив ребенка за руку, Карабас угрюмо потащил его в свой кабинет, где кинул мальчика на пол в угол между шкафом с баром и креслом для гостей. Прикрыв дверь, он подошел к дрожащему от страха воспитаннику и, нагнувшись, поднял его лицо за подбородок, потребовав:
– Смотри мне в глаза! – а затем спросил: – О чем говорили в душе?
И мальчик быстро ответил первое, что пришло ему в голову:
– Я ничего не сказал про кино, – но, получив пощечину, продолжил оправдываться: – Я только спросил у Вики, что со мной…
– И что она ответила?
– Что это моя работа.
Услышав такой ответ, Вадим Петрович лишь криво усмехнулся, а потом выпрямился и голосом, не допускающим возражений, заявил:
– Во-первых, разве я тебе не велел молчать об этом? – на что мальчик лишь испуганно закрыл свой рот ладошками, а хозяин продолжал: – А во-вторых, приведи-ка сейчас сюда цыганочку!
А когда встревоженные воспитанники уже вдвоем появились в кабинете Карабаса, прикрыв за собой дверь; мужчина тут же обратился к девушке.
– Так о чем вы беседовали в душе?
– Мы болтали просто так. Ни о чем, – постаралась выгородить мальчика девушка, но, заметив, что такой ответ не удовлетворяет хозяина, решила добавить: – Об этом разговоре никто ничего не узнает. Ей-богу, честное слово!
– То, что ты сейчас даешь слово о своем молчании – я это одобряю, – отметил Вадим Петрович. – Тебе давно и хорошо известно, что не следует вести разговоры на подобные темы. Но все же ответь! Как ты понимаешь полное молчание, когда я об этом прошу?
– Я никогда… и никому… ничего… об этом… не
