В воде плавала настоящая золотая рыбка, отчего у малыша ёкнуло сердце.
Рыбка была сказочно хороша. Вся как будто из переливающегося драгоценного металла, подсвеченная электрической лампочкой, с ажурными плавниками и веерообразным хвостом, она покоряла воображение. Он смотрел на нее широко распахнутыми глазами, не сходя с места, пока не услышал глуховатый голос седого мастера.
– Молодой человек, будьте любезны.
Для Егора была приготовлена специальная подставка, на которую его водрузили прямо в сапожках. С аппарата свисала черная ткань, и под нее шустро подлез фотограф. Мама, стоявшая рядом, приобняла сына за плечи. Но отвести глаза от рыбки было совершенно невозможно.
– Внимание! Сейчас отсюда вылетит птичка.
Лишь эти слова заставили Егора повернуть голову на камеру. Раздался сухой щелчок…
– Как родители себя чувствуют? – спросила Яна, забрав у него пакет с буханкой «Бородинского» и батоном.
– Более-менее, – отозвался Егор, снимая ботинки.
– Может, почаще приезжать надо?
– Может.
Вместе с женой он в последний раз навещал родителей три года назад, когда сильно занемог отец. Ее кандидатуру они откровенно не одобрили еще на стадии знакомства, однако Егор пренебрег их мнением. Сложившиеся затем отношения скорее напоминали вооруженный нейтралитет. Мама даже порой вспоминала его первую супругу, и сравнения были не в пользу второй. Яна никого ни с кем не сравнивала, вежливо, но настойчиво проводя свою линию. Сын ездил к дедушке и бабушке вдвоем с папой, а у нее всякий раз находились другие заботы. Попытка примирить обе стороны Егору не удалась, и он махнул на всё рукой по принципу «Лишь бы хуже не стало».
– Будешь есть?
– Спасибо, я перекусил, – ответил Егор.
– Ну, тогда Артёма дождемся и поужинаем, – Яна накинула на плечи куртку и удалилась на балкон – выкурить сигарету, пока не видит ребенок.
Ребенку в сентябре исполнилось тринадцать, и он учился во вторую смену. Яна выполняла свои задания, получаемые от издательства, на дому, а у Егора вчера начался отпуск. Так что семье выпала возможность подольше побыть под одной крышей.
Егор переодевался и мыл руки, продолжая размышлять и собирать воедино свои впечатления от визита. Точнее, от той его части, которая последовала за расставанием с родителями. Мэрия города изменила схему движения транспорта, и приехать в микрорайон теперь можно было по одной улице, а уехать из него – по другой, пролегавшей вдоль старой липовой аллеи. Остановку оборудовали рядом с бывшим гастрономом, где после капитальной реконструкции открылся сетевой супермаркет. По пути к ней Егор и замедлил шаг возле памятного ему домика.
Опустевший в начале девяностых, домик, как рассказывали местные жители, был кем-то приватизирован то ли под офис, то ли под склад, но у его хозяев что-то не сложилось. Простояв лет десять
